— Так. А если я тоже сейчас возьму и не пущу? — поинтересовался я.
Чуда лучезарно улыбнулся и тут же хитро сощурился:
— Так ты же со мной идёшь! Как ты можешь себя не пустить?
— Хитрюга, — проворчал я. — Но я так не согласен. Пошли домой.
Чуда скривился и, подойдя ближе, заглянул мне снизу в глаза. И взгляд сделал такой несчастный, словно брошенный котёнок на улице. Но я не поддавался.
Юрка вздохнул и пожал плечами:
— Ну, Борислав! Я же не один иду, а с тобой! Если что-то пойдёт не так — ты же справишься!
— Твоя вера в моё стражество лестна, но необоснованный риск не входит в мои планы, — я безапелляционно указал в сторону дома.
Юрка нахмурился и притопнул от избытка чувств:
— Нет! Мы идём туда! — и показал рукой направление. — Потому что полнолуние! Потому что другого дня для проверки уже не будет! Потому что так — надо! И это не обсуждается, тарх!
Вот это было серьёзно.
Я на мгновение замер.
Будь он мужиком моих лет, да даже парнем чуток помоложе — это был бы один разговор. Был бы просто пацанёнок, да даже один из тех, кого считают будущим светочем — другой. А так… Вед-мальчишка. Нет, это никак не укладывалась в мои шаблоны. То видеть перед собой ребёнка, нуждающегося в опеке и обучении, то, внезапно, умудрённого веда, требующего что-то и не собирающегося мириться с мнением какого-то там тарха!
Пока я молча переваривал происходящее, Юрка уже бросил обиженно сопеть и уверенно пошёл дальше без меня. Топая, словно вымещая в каждый шаг всю свою обиду, и размахивая руками, как ветряная мельница.
Конечно же, я пошёл следом. Ведь, со мной рядом вряд ли ему угрожало что-то суровое. И оставалось надеяться, что это — лишь очередная детская шалость, в которой излишне суровый Просо боялся дать слабину ребёнку.
— Куда мы идём? — спросил я, догнав и пристроившись рядом.
Вокруг оставалась тишина и прозрачность, в которой любой чужак и любое Присутствие будет видно на просвет, словно муха в стакане родниковой воды.
— К озеру Страха, — коротко отозвался Юрка, в этот раз не мучая меня театральной паузой. Мне показалось, что голос выдал напряжение. Боязнь? — Там каждый может увидеть свой самый-самый сильный страх. Настоящий. Тот, который убивает душу…
Последнее было сказано почти шёпотом, почти для себя. Но я услышал. Так. Примем за аксиому, что бывают и такие страхи. Для тарха любой страх — это всего лишь то, что заставляет тело готовиться к бою. Душа может бояться, но убить её страхом — это не про нас. У ведов, получается, не так?
— Зачем мы идём туда? — Снова влез я с вопросом.
Юрка остановился и резко повернул ко мне напряжённое лицо: