– Готово, готово, – кивнул тот. – Держите ваши партии. У кого что подчеркнуто, тот то и поет. Йоко с Линдой по понятным причинам не участвуют.
«Битлы» разложили листочки на столиках, Джон подстроил полярную гитару по укулеле, и под эти инструменты и перкуссию Пола и Ринго они спели готовую песню:
О-о мой Джон,
Как саке свободой опьянен.
О-о мой Пол,
Крылья потерял и не нашел…
Где тот остров из коралла,
Где жуки поют хоралы?
Почему ж лежат нелепо
В виде луж осколки неба?
О-о мой Джордж,
Ты на Будду в юности похож.
О мой Ринго, о,
Без друзей не нужно ничего…
Посадили субмарину
На кармическую мину,
И летят, летят нелепо
В никуда осколки неба…*
[* Oh, oh, my John,
Gulp your freedom sake, and go on.
Oh, oh, my Paul,
Cutaway his wings and lost his soul.
Where's this island, made of corals,
Where the beetles sing their chorals?
And the puddles, can you tell why
Look like splinters of the blue sky?
Oh, oh, my George,
Buddha'pal in his eternal watch.
Oh, my Ringo, oh,
With no friends you can't get high at all.
Karmic mine was blown up under
Submarine which flew asunder.
And are flying, look how they fly
Shining splinters of the blue sky…
(Из песни «Splinters Of The Sky» («Осколки неба»). «Русский Альбом» «Битлз», 1981 г.)]
И вот тут Пол взял реванш. Он выдернул из внутреннего кармана пиджака мундштук от саксофона и сыграл на нем такое замысловатое и проникновенное соло, что не признать его достоинств не смог даже Джон.
– Беру свои слова обратно, Макка! – крикнул он и несколько раз хлопнул в ладоши. – Прямо гобой какой-то растаманский. Браво.
В маленькой биосфере лайнера возникло нечто, не поддающееся объяснению. В кондиционированном выхолощенном воздухе салона родилась и стала разворачиваться по невидимой спирали непостижимая магия «Битлз». Она проникла сквозь перегородку между первым и вторым классами и начала делать свою работу: высушила слезы малыша, забытого болтливой мамашей, погасила в зародыше ссору между новоиспеченными супругами и разгладила морщины на лбу пожилого мужчины, жалеющего о былом.
Но вот песня закончилась, и все пассажиры, кроме аппаратной дамы, зааплодировали. В проеме перегородки показались любопытные улыбающиеся лица. Девушки посылали воздушные поцелуи, мужчины сдержанно и одобрительно кивали, поднимали вверх большой палец.
Внезапно где-то в животе Йоко раздался пластмассовый щелчок и звук перематывающейся пленки. Все повернулись к ней. Она покраснела.
– Ну, и что вы на меня так уставились? – спросила она с раздражением. – Да, я все записала. Для потомков. Для Шона.
– Спросить надо было, – неприятным голосом произнес Пол.