Вся Библия состояла из историй. Что еще могло в ней быть? Единственным способом придать смысл ее собственной жизни было обернуть ее в историю.
С возрастом вымысел – вымысел ли? – становился все более продуманным.
Жила-была семья. Обычная семья по фамилии Уинтер. Мать, отец, сын и дочь. Жили они в симпатичном доме на окраинах Йорка, на улице с мостовой и деревьями. Весной деревья покрывались розовым цветом, а осенью листья становились золотыми. Роберт, отец, был архитектором. Мэри, мать, полдня работала в университетской библиотеке. Эмма и Кристофер ходили в школу в конце улицы. Они носили форму – ярко-красный пиджак с серым галстуком.
Повторяя сейчас эту историю у себя в голове, Эмма видела сад перед домом в Йорке. Стена из красного кирпича, вдоль которой росли в ряд подсолнухи. Цвета были настолько яркими, что было больно смотреть. Кристофер сидел на корточках перед терракотовым горшком с лавандой, поймав между ладонями бабочку. Она чувствовала запах лаванды, слышала журчание флейты из открытого окна – играла девочка, иногда приходившая посидеть с Кристофером.
Я больше никогда не буду так счастлива. Мысль пришла на ум против ее воли, но она не могла позволить ей стать частью повествования. Слишком больно. И она продолжила рассказ, как обычно…
Потом Роберт обрел Иисуса, и все изменилось. Он сказал, что больше не может быть архитектором. Оставил свой прежний офис с большими окнами и пошел в университет, чтобы стать инспектором по надзору.
– Почему не священником? – спрашивала Эмма. Теперь они начали регулярно ходить в церковь. Ей казалось, он был бы хорошим священником.
– Потому что я не чувствую в этом призвания, – отвечал Роберт.
Он не мог быть инспектором по надзору в Йорке. Вакансии не было, и в любом случае на содержание большого дома на тихой улице не хватало бы денег. Им пришлось переехать на восток, в Элвет, где земля была плоской и были нужны инспекторы по надзору. Мэри ушла из университета и нашла работу в крошечной общественной библиотеке. Даже если она и скучала по студентам, она об этом не говорила. Она ходила в деревенскую церковь с Робертом каждое воскресенье и пела псалмы так же громко, как и он. Эмма не могла сказать, что она думала об их новой жизни в холодном доме, о бобовых полях и грязи.
Но конечно, это было не все. Даже в пятнадцать лет Эмма понимала, что так быть не могло. Роберт не мог просто взять и обрести Иисуса под вспышки молний и звуки цимбал. Что-то его к этому привело. Что-то заставило его измениться. В книгах, которые она читала, у всякого действия была причина. Если что-то происходило на ровном месте, внезапно, без объяснений, это вызывало чувство неудовлетворенности. В жизни Роберта была какая-то травма, какая-то неутоленная тоска. Он никогда о ней не говорил, и Эмма была вольна придумать свое объяснение, свой вымысел.