— Брун, какого чёрта ты стрелял? Зачем ты убил этого русского? Он же повар. Я тебе приказывал не трогать винтовку!
Брун огрызнулся:
— Фельдфебель, не зуди. Не хотел я его убивать, но не смог сдержаться, когда увидел, как он раскладывает по мискам горячую еду, а мы тут голодаем. Вот и выстрелил.
— Дурак ты, Петер, злой дурак. Из-за твоего выстрела они нас обнаружат, вышлют группу и перестреляют нас, как зайцев.
— Не обнаружат, все русские ели, уткнувшись в свои котелки, никто по сторонам не озирался. — Брун продолжал гнуть в свою сторону.
Фельдфебель разозлился, выхватил у него винтовку, увесисто саданул солдата прикладом по ягодице, приказал спуститься вниз и сидеть там тихо. Сам остался вести наблюдение.
Тем временем к подстреленному повару подошел русский офицер, осмотрел рану на шее, о чём-то переговорил с солдатами и стал оглядывать округу. Особенно внимательно он смотрел как раз в ту сторону, где на башне, вжавшись в настил, лежал Курт.
— Старшина, унесите тело в дом, оформите документы на убитого да похороните по-человечески. — Раздражённый и озабоченный произошедшим комбат сухо отдал распоряжение и подозвал к себе Ефима. — Опроси всех, кто был рядом, не видел ли кто в момент выстрела вспышку или дымок. Может, кто скажет, с какой стороны донесся звук от выстрела. — Капитан отметил для себя несколько мест, откуда вероятнее всего мог стрелять снайпер.
Больше всего для этого подходила одиноко торчащая среди развалин колокольня. Комбата и раньше смущала эта возвышающаяся над всей округой башня. До неё, правда, было далековато, чтобы с такого расстояния достать из винтовки, да еще и убить, но всякое бывает. Другой, лучшей позиции для стрельбы в округе не было. Подбежал Ефим, доложил, что никто ничего не видел, а вот звук выстрела шел как раз со стороны колокольни. Комбат ещё раз осмотрелся, отметил на карте несколько ориентиров, в том числе дерево, стоящее за домами посёлка, дошёл до него, прикинул направление от дерева на колокольню, затем пошёл на другую сторону хутора, к углу крайнего дома и оттуда отложил угол на колокольню, не забыв отмерить шагами расстояние от дерева до угла дома, записал все данные в свой блокнот. Затем дал распоряжение старшине собрать документы и личные вещи повара, заняться похоронами.
Колька с Иосифом перенесли тело Ивана Павловича в дом, туда же подошли другие солдаты. Первая смерть в батарее за два относительно спокойных месяца случилась в предпоследний день сорок четвёртого года. Для Кольки гибель земляка стала вторым трагическим событием, связанным с родным посёлком. Накануне, после долгого перерыва, он получил из дома письмо с печальными известиями, что одного дядьку убили, а другой вернулся домой с покалеченной рукой. Какой с него теперь работник? Что мать и сестра никак не могут набраться сил после тифа. А тут ещё и смерть соседа. Документы повара передали старшине, письма Колька забрал себе, личные вещи разошлись по друзьям.