— Места хватит всем, а вот обустроиться ещё не успели. Я только заскочил туда и занял один дом на окраине с сараями для батарейных лошадей. А старшина для вас выбрал дом в центре. Там уже вовсю старается Романенко. Хозяйничает, вместо того чтобы позиции для пушек откапывать. Видать, в ординарцы набивается.
— Что это, Ефим, вы все так не любите Романенко? Чем он вам насолил? А ординарец мне просто по штату не положен. Всю хозяйственную работу под руководством старшины он делает дополнительно.
— Марк, ну не такой же ты наивный, чтобы думать, что он это делает дополнительно. Старшина забирает его из орудийного расчёта, а ребятам приходится копать и за себя, и за него. Сегодня он готов выполнить любой твой приказ и бежать впереди хозяина, но чуть что — плюнет в спину, а то и донесёт на тебя. А куда настучать, он знает. Гнилой он человек, мужики в батарее напраслину наводить не станут. Держал бы ты его подальше от себя, пока он какую-нибудь подлянку тебе не устроил.
— Ладно, чего-то ты разошёлся. Попридержи язык. Сам ещё зелёный, а уже командира поучаешь. Уж как-нибудь разберусь.
Наступило отчуждённое молчание. Выбранный комбатом холм был чуть повыше, чем место, где окапывалась батарея. Вдобавок здесь росли высокие деревья. Комбат осмотрел взгорок со всех сторон и одобрил — самое то.
— Ефим, давай бегом к старшине, пусть подготовит людей и материалы. Как только стемнеет, они выдвинутся сюда и отроют маленький, хорошо замаскированный блиндаж. Землю рядом не выбрасывать, уносить в сторону. Сверху всё опять уложить дёрном. Вот на этой липе сделать смотровую площадку. Пусть набьют рейки по стволу метров на десять в высоту, а там, где ствол раздваивается, соорудят площадку. Только никаких оструганных досок и реек, белое заметят издалека. До завтрашнего утра, ещё по темноте, протянешь сюда с КП телефонную связь, только тяни не поверху, а с обратной стороны холма. И ребята пусть не ломятся сюда как попало, а заходят снизу, с тыльной стороны. Достань сапёрную лопатку и отметь место для блиндажа.
Сержант достал маленькую немецкую лопатку, быстро отрыл угловые отметки блиндажа, на которые указал комбат.
— Теперь, пожалуй, всё. Беги в батарею, передай распоряжение старшине и занимайся своей связью. А я ещё здесь посижу, понаблюдаю. Да, Ефим, оставь мне свой автомат на всякий случай.
Хоть и не положено передавать своё оружие другому, но сержант снял с плеча автомат, отдал капитану и сбежал по тыльной стороне холма к ручью, а затем уже вдоль него по низине не спеша направился к позициям батареи. По дороге прикинул трассу для прокладки линии связи от командного пункта батареи до только что выбранного наблюдательного пункта. У него в запасе были четыре полные катушки провода, так что просить у полковых связистов, вечно зажимающих комплектацию, не придется. Много чего нужного у него припасено… Ефим понимал про себя, что связист он классный, и цену себе знал. Лёгкий на ногу, ловкий, выносливый, он мог пробраться куда угодно, быстро отыскать разрыв провода и восстановить связь. К тому же слухач отличный, высший класс показывал, принимая сообщения азбукой Морзе с огромной скоростью и отбивая на телеграфном ключе ответные. Хорошо натренировали его старшины за три месяца учёбы в 43-м году. Конечно, сейчас руки у него огрубели, но, если понадобится, то он справится. Всё у него разложено по металлическим коробочкам, стянутым резинками. За год он подобрал отличный набор всяческого мелкого инструмента и приспособ связистских. Миниатюрные и побольше щипчики, плоскогубцы, ножнички, трубочки резиновые, клеммники, изоляция всякая — всё разложено в идеальном порядке. И в машине командира полка лежит его специальный рундучок со всевозможными техническими штучками.