Князья начали совещаться, кому из них возглавить гарнизон в укреплении. Поистине, часто забывается об общей ответственности за какое-либо совместно начатое дело, поскольку каждый полагает, что кто-то другой должен о нем печься. И пока князья соревновались в этом деле, словно борясь за некий приз, во главе гарнизона встал граф против воли своих людей, чтобы избежать упреков в лености и скупости и показать людям апатичным пример доблестной деятельности. Все прошедшее лето его терзала тяжелая и длительная болезнь, и он был настолько слаб на протяжении зимы, что о нем можно было сказать: не способен ни сражаться, ни торговать. Хотя ему удалось многое сделать, но потому, что все считали, что он мог добиться большего, его деяния были поставлены ни во что. Из-за такого положения дел, когда уже все сомневались в его доблести и все относились к нему с ненавистью, он уже не мог, как прежде, часто общаться со своими людьми, на что граф обращал мало внимания. Тем временем, когда граф надеялся на то, что враг, стесненный со всех сторон, бежит из города, ранним утром его окружили враги. И здесь было явлено великое чудо милости Божией: шестьдесят наших воинов отразили нападение семи тысяч сарацин. И то, что врага удалось отразить, не объяснить ставшими непроезжими дорогами, но произошло это только благодаря вмешательству свыше. Возможно, излишне описывать ратные подвиги рыцарей, которые охраняли мост и, будучи отрезаны турками от своих, не могли вернуться в укрытие, попав под обстрел из луков. Они противостояли врагу, осыпаемые дождем стрел и камнями, стесняемые со всех сторон. Шум сражения долетел до лагеря, и люди поднялись. Крепостное укрепление было освобождено от врага, ров и его стены восстановлены. Теперь те, кто носил продовольствие из гавани, были в полной безопасности. Ненависть к графу сменилась иным чувством, отныне все стали называть его отцом и спасителем нашего воинства. С этого времени слава графа начала возрастать, поскольку он один отразил все наступления врага.
Когда же мост и мостовые ворота были осаждены, турки начали выходить из других ворот, обращенных к югу и близ реки. И они перегоняли своих лошадей в некое неизвестное нам укрытие, расположенное между горами и рекой, где были замечательные пастбища. Когда же наши люди обнаружили это место, то, отрезав подход к городу, на закате дня они подошли к пастбищу. И они, перейдя реку вброд, вывели оттуда две тысячи лошадей, не считая тех мулов, что турки отняли у наших перевозчиков из гавани, и эти мулы были возвращены своим хозяевам.