Дания! В детстве любил капли датского короля. Теперь уж и не помню, от какой хворости их прописывали. Помню, что служили они деревенским мальчишкам вместо сладостей, и я всегда сожалел, что мать так скупо накапывает их в ложку. В далекой сибирской деревне не ведал я тогда ни о Дании, ни о Гамлете, ни о Шекспире. А вот о Летучем голландце слыхивал. И сейчас почему-то все время кажется — вот-вот появится корабль-призрак, таинственно-жуткая мечта детства. Голландия ведь тоже тут близко. По нашим сибирским просторам, где в один степной район свободно уместятся две-три европейских страны вроде Бельгии или той же Дании, — совсем рядышком.
Петр Первый был здесь тайно, под чужим именем, отсюда, по сути дела, начался флот российский. С мечтой о создании отечественного флота и посетил эти места великий государь, дабы выучиться у иноземных корабелов строить суда, постичь тайны парусного дела, овладеть азами морской науки. Отсюда царь, что «на троне вечный был работник», звал в Россию корабельных дел мастеров и бородатых шкиперов, отсюда прилетел свежий морской ветер в прорубленное Петром окно в Европу и выдул из матушки-Руси застоялый дух боярства...
И Летучий голландец, и Петр Великий — «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой»... Сейчас двадцатый век, современность, НТР, ревущие буи, мигающие маяки, неоновые рекламы портовых городов, разноцветные ходовые огни кораблей.
— Полюбопытствуй, — предлагает Николаич заглянуть в локатор. По голосу слышу, что ему неудобно за капитана, выгнавшего меня с руля.
Сую нос в резиновый тубус локатора и на маленьком темном экране, как в телевизоре, вижу светящиеся извилистые линии берегов — шведского и датского, а между ними в узкой горловине россыпь крохотных продолговатых серебряных бляшек. Красиво как!
— Что это?
— Корабли, — уныло поясняет Николаич. Он совсем не в восторге от такого зрелища.
Боже мой! И через всю эту толпу должны мы продраться, никому не вмазав в бок и не своротив скулу! Уступая дорогу, останавливаясь или, наоборот, прорываясь вперед, угадывая маневр идущего навстречу судна, мы обязаны еще и помнить, что места тут богаты мелями, течениями и фарватер извилист и сложен. Вот уж где глаз да глаз! Сейчас малейшая оплошность капитана или рулевого — и... При такой толчее на фарватере Носач не только обязан был отстранить меня от руля, он должен был в шею вытолкать меня из рубки, поганой метлой гнать, чтоб и духу моего тут не было! Сейчас судно надо вести по струнке, ни на миллиметр вбок от указанного курса, а я шарахал траулер из стороны в сторону, как гонщик свой мотоцикл по пересеченной местности.