– Я не понимаю тебя, Де Вайле, – стиснув зубы, сказал Доркин, как будто еще более осунувшийся за время ее недолгой речи, но решительности своей не утративший. – То есть я понимаю, о чем ты говоришь, но как ты можешь говорить такое!
И, впервые набравшись смелости, он посмотрел ей прямо в глаза, и на этот раз колдунья отвела взгляд.
– Упрямец… бедный, глупый упрямец, – сказала она, качая головою. – Я предсказываю тебе, Баламут, еще более страшные муки, чем ты терпишь теперь. Не знаю, право… Иди и поговори с принцессой сам. Я отказываюсь делать это.
И она вновь отвернулась к огню.
– Де Вайле, – умоляюще сказал Доркин, вмиг растерявший все свое мужество перед лицом такой жуткой перспективы, как самому говорить с принцессой, – прошу тебя! Ты же знаешь, я не могу. Я обязательно наболтаю лишнего, ибо дурак – он и есть дурак… прошу тебя, заклинаю! Хочешь, я встану на колени перед тобой – спаси принцессу, спаси Айрелойн!
– Уйди, – безучастно ответила Де Вайле. – Если я не смогла убедить тебя в том, в чем убеждена сама, как я смогу заставить Маэлиналь принять совет, который мне не по душе! Уйди, не раздражай меня своей глупостью.
И Баламут ушел ни с чем. За дверью его встретил чатури – слетел с подставки для факела и уселся на плечо.
– Злая старая ведьма, – сочувственно сказал он, куснув Доркина за ухо. – Я тебя предупреждал! Хотел бы я знать, о чем она думает, часами глядя в огонь, но боги не посылают мне этого знания. Ну и черт с ней! Хочешь, я поговорю с твоей красавицей? Изображу транс, накаркаю всяких ужасов… авось, она опомнится – женщина все-таки!
– Отстань, – буркнул Баламут. – Ты накаркаешь! Подслушал бы лучше, о чем они говорят между собою там, в лесу. Далеко ли зашло дело…
– Фу, Баламут, – заскрипел чатури. – Предлагать постыдную роль соглядатая, и кому – мне! Впрочем, если ты уверен, что хочешь знать это, я тебе и так скажу – они просто беседуют. И не обменялись еще даже ни одним пожатием руки…
Босоногий колдун возвратился на следующий «день» после этого разговора и принес, к несказанному облегчению Баламута, заново изготовленный талисман, точное подобие Тамрота-Поворачивателя. Теперь уж время мучений для королевского шута должно было закончиться, так или иначе, и чем бы оно ни кончилось, все было лучше беспомощного томительного ожидания беды. Он воспрянул духом, обретя наконец союзника, ибо нимало не сомневался в том, что почтенный старец примет его сторону и в случае надобности призовет принцессу к порядку.
Ибо не все обрадовались возвращению колдуна. Ревнивый глаз Баламута приметил, что при виде Аркадия Степановича принцесса Май побледнела и едва сумела скрыть весьма неуместное огорчение, а молодой король впал в глубокую задумчивость. Беда еще не миновала. И Доркин держался настороже.