Лаковая ширма (ван Гулик) - страница 34

Дэн смотрел прямо перед собой невидящим взглядом и долго молчал, затем, сделав видимое усилие, он заговорил своим обычным, суховатым тоном.

— Сегодня в полдень мы обедали в тенистом углу сада. Тем не менее мне было душно, я чувствовал какое-то раздражение и подумал, что, видимо, скоро у меня разболится голова. Я сказал жене, что пойду в библиотеку, просмотрю кое-какие документы и там же прилягу отдохнуть. Однако в библиотеке тоже оказалось душно. Мысли путались, и я никак не мог сосредоточиться. Тогда я решил пойти в спальню и прилечь там. Пройдемте со мной, я вам покажу, как все было.

Дэн встал, взял один из канделябров, и они вышли из библиотеки. Пройдя длинным коридором, они добрались до маленькой комнаты, пол в которой был выложен плитками красного мрамора. Оставаясь на пороге, Дэн объяснил, что это гардеробная его жены. Справа от входа находился туалетный столик полированного розового дерева с круглым серебряным зеркалом посередине, слева, напротив узкой двери, стояла низкая лежанка из плетеного бамбука, а в центре — изящный резной круглый столик эбенового дерева.

— На этом столе стояла ваза, которую я разбил, — заговорил Дэн. — Дверь налево ведет в миниатюрный сад, где есть пруд с золотыми рыбками. На бамбуковой лежанке обычно спит личная служанка жены. Лакированная красная дверь, что напротив вас, ведет в спальню. Подождите минуту.

Он вошел в гардеробную, достал из-за пазухи необычной формы ключ и отпер красную дверь. Оставив ее полуоткрытой, Дэн снова вернулся к порогу.

— Когда я в тот полдень вошел сюда, — продолжал он, — служанка спала, дверь в спальню была полуоткрыта, как сейчас, и последнее, что я запомнил, — это жена, лежащая обнаженной на постели. Она мирно спала на боку, одна ее рука была закинута за голову. Я мог видеть только ее прелестный профиль, нижняя часть тела была закрыта от меня, потому что она лежала, положив ногу на ногу. Волосы, которыми она так гордилась, были распущены, в них утопали ее плечи, длинные пряди свешивались с изголовья. Я только успел подумать, что сейчас подойду к ней, как у меня потемнело в глазах.

Я очнулся на полу в гардеробной, среди осколков разбитой вазы. Я все еще плохо видел. Страшно болела голова, и я ничего не понимал. Увидел служанку. Она так и спала. Я поднялся и, еле волоча ноги, добрался до спальни. Помню, что испытал огромное облегчение, когда увидел, что жена лежит все в той же позе. Я едва успел подумать, какое это счастье, что мой приступ прошел незамеченным, как вдруг увидел свой старинный кинжал, торчащий из ее груди, и понял, что она мертва.