— Иными словами, мы рискуем, а ты забираешь себе всю добычу?! — прорычал Цзяо Тай. — Говоришь, на многое не рассчитывать? Нет, так дело не пойдет, наша помощь тебе дорого обойдется, трусливый мерзавец!
Последние слова заставили вора сильно побледнеть: видно, помощник судьи затронул его самое больное место.
— Тебе легко, у тебя силищи вон сколько. И с девками ты у нас герой, — ядовито проговорил он. — Давеча, думал, кровать вот-вот рухнет от твоих подвигов! Как сказал один поэт: « Треплет Осеннюю Розу дождь проливной...»
Цзяо Тай сорвался с места, схватил Гунь Шаня за шею и, швырнув на пол, придавил ему грудь коленом. Огромные его руки сомкнулись на горле одноглазого.
— Да ты шпионил за мной, грязная свинья! — взревел он. — Сейчас я тебе шею сверну!
Судья наклонился и сжал Цзяо Таю плечо.
— Оставь его! — резко приказал он. — Я хочу выслушать его предложение.
Цзяо Тай поднялся, и голова Гунь Шаня глухо стукнулась об пол. Он лежал неподвижно, только дыхание со свистом вырывалось у него из горла.
С искаженным яростью лицом Цзяо Тай отрывисто сказал:
— Сегодня я был у куртизанки. Эта крыса за нами подглядывала.
— Что ж, — холодно проговорил судья. — Полагаю, тебе не следовало бы афишировать свои амурные похождения. В любом случае, я не позволю, чтобы они мешали моему расследованию. Плесни ему на голову воды!
Цзяо Тай взял со стойки большой кувшин для мытья рук и вылил его целиком на голову Гунь Шаня.
— Этот собачий сын еще не скоро очухается, — шепнул он.
— Сядь. Я еще не докончил свой рассказ про Дэна, — нетерпеливо бросил судья.
К тому времени, как Ди завершил повествование о ширме, гнев Цзяо Тая уступил место живой заинтересованности.
— Какая удивительная история! — воскликнул он.
Судья кивнул.
— Я не стал открывать коллеге основную причину, по которой я считаю, что убийство мог совершить посторонний, — женщина была изнасилована. Не хотелось причинять ему лишнюю боль.
— Но вы же сказали, что лицо у нее было очень спокойное, — проронил Цзяо. — Мне не случалось насиловать спящих, однако сдается мне, что если женщину попытаться изнасиловать во сне, то она наверняка проснется и даст понять, что ей это, мягко говоря, не нравится.
— Ты прав. Это всего лишь одна из загадок этого странного дела. Тише! Кажется, Гунь Шань приходит в себя.
Цзяо Тай подтащил одноглазого к стулу и усадил. Гунь Шань сглотнул слюну, потянулся за чаем и стал осторожно пить.
— Ты мне за это заплатишь! — прохрипел он.
— Только счет представь, а за мной дело не станет! — отрезал Цзяо Тай.
Злобно сверля его единственным глазом, Гунь Шань с издевательством сказал: