Студент замолчал и потер лицо.
— Ваше молчание, госпожа Гэ, будет воспринято судом как согласие со сказанным, — произнес Ди. — Вы хотите что-нибудь добавить?
Не сводя глаз со Студента, женщина устало качнула головой.
— Продолжай! — приказал судья.
— Потом я стал приходить к ней постоянно. По ее словам, муж ее очень богат, но скуп и денег ей почти не дает. Ключи от потайного ящика он всегда держит при себе, и потому она не может давать мне больших денег. Я сказал, что мне мало. Тогда она сообщила, что у него на крайний случай хранится двести ямбов, и если мы расправимся со стариком, то с этими деньгами сможем уехать вместе куда-нибудь подальше отсюда. Я возразил, что двести ямбов — деньги, конечно, немалые, но и убийство — вещь нешуточная, что торопиться некуда и надо все хорошенько продумать. А она все приставала, говорила, будто ненавистна ей такая жизнь. Ну, я и придумал хороший план. Я дал ей мышьяк и велел подмешивать понемногу в чай мужу, чтобы у него начались боли, и другой порошок дал, чтобы эти боли успокаивать. А старый пень слюни распускал — как, мол, здорово она умеет облегчать его страдания! Сам виноват — не надо было брать в жены такую распутную бабу!
У госпожи Гэ вырвалось сдавленное восклицание, но Студент как ни в чем не бывало продолжал:
— Тут на днях она мне заявляет: астролог, мол, предупредил мужа про то, что пятнадцатое — опасный для него день. Все это глупости, говорит она, но в этот день мы сможем спокойно осуществить задуманное — все тогда решат, что старик задергался и покончил с собой. И вот она уговаривает его устроить званый ужин, а перед этим дает ему добрую дозу мышьяка. Тем временем я перелезаю через стену, а она отсылает слуг в другое крыло, якобы для того, чтобы они помогли с подготовкой к приему. Мы с ней отодвигаем кровать, я рою яму, а затем переставляем постель на прежнее место, затолкав под нее землю и плитки, и ждем. Я был вне себя от страха, а она — хоть бы что, — спокойная, холодная, словно рыба! Слышим — идет. Я прижимаюсь к стене. Старик вошел, и тут она сладким голосом произносит: «Кажется, тебя опять мучают боли, милый! Сейчас я дам тебе лекарство». А он ей: «Спасибо, дорогая! Ты одна заботишься обо мне. Друзья только потешаются над моим недугом». Поверх его плеча она глядит на меня и кивает. Я прыгаю и всаживаю ему в спину нож. К счастью, крови совсем немного. Мы снимаем с него одежду, и тут из его рукава выпадает запечатанный конверт. «Может, это деньги», — говорит она и отдает его мне. Мы запихиваем тело старика в короб для одежды, заклеиваем его и опускаем в яму. После я засыпаю все землей, укладываю на место плитки, и мы снова передвигаем кровать. Я уже собрался надеть его платье, и тут она обнимает меня и просит, чтобы я занялся с нею любовью. Некогда, говорю, ты что — спятила? Надеваю его шапку, а она говорит, луна высоко, тебя могут узнать. Берет ножницы — и вжик меня по лбу! Кровь как брызнет! Ну, я размазал ее по лицу и выскочил в сад. Когда те, в павильоне, меня увидели, я бросился к обрыву и прыгнул в реку. Я родился в доме на берегу, с детства плавать умел и реку знал хорошо. Правда, вода была ужас до чего холодная, а я к тому же в тяжелой одежде... Так что был рад-радешенек, когда нашел место, где кусты спускались к самой реке. Я вылез на берег, бросил в воду шапку старика, а затем забрался в кусты, отжал его платье и снова надел.