Во всех четырех успешных группах: среди представителей секретной службы (о которых было рассказано в восьмой главе), федеральных служащих, шерифов и клинических психологов фактические результаты не были близкими к случайным или ниже; больше трети показали результаты, близкие к 80 % или выше. В других группах меньше 10 % справились с тестом так же успешно, а подавляющее большинство показало результат, близкий к случайному или несколько ниже случайного.
Проанализировав состав выборки, которую мы изучали (психиатров, судей, юристов, полицейских, федеральных служащих и психологов), мы обнаружили, что возраст, пол и опыт работы не влияют на успешность выполнения задания. Тот, кто оказался более точен, демонстрировал большую уверенность в своей способности справиться с тестом по сравнению с другими. Однако уверенность как личностная характеристика оказалась слабо связанной с точностью. Способность замечать мельчайшие изменения выражения лица оказалась взаимосвязанной с точностью обнаружения лжи при описании испытываемых чувств.
Наиболее успешные в обнаружении лжи группы не отличались от других в успешности обнаружения правды. Таким образом, необходимо обучать людей идентифицировать честного человека, подозреваемого в обмане.
Почему мы не можем уличать лжецов
Давайте рассмотрим, что нам известно о том, насколько хорошо люди выявляют ложь по особенностям поведения. Как видно из описанного ниже эксперимента, большинством людей ложь обнаруживается достаточно плохо. Студентов просили солгать или сказать правду о чем – нибудь, что не имеет для них большого значения, – о чем-то несущественном в их прошлом или предполагаемом будущем. Иногда, чтобы слегка (по моей оценке) повысить их мотивацию, им говорили, что важно уметь солгать или что только умные или успешные люди могут справиться с этим заданием. Затем сделанные видеозаписи были показаны другим студентам, которых просили определить, кто лжет, а кто говорит правду. У подавляющего большинства результаты оказались близки к случайным или чуть выше случайных. Исследование проводилось нами различными способами.
Мы попытались сделать так, чтобы ложь оказалась значимой для студентов, и повысили ставку в случае успеха или провала настолько высоко, насколько могли. Для этого были две причины. Во – первых, только когда ложь оказывается очень значимой, чувства, связанные с обманом (страх, вина, возбуждение или то, что я называю «восторгом надувательства»), начинают проявляться в поведении и выдавать ложь. И дело даже не только в том, что эти сильные эмоции, являющиеся поведенческими проявлениями обмана, начинают просачиваться, но и в том, что такие сильные эмоции могут нарушать течение когнитивных процессов лжеца, и как результат – сообщение становится нелогичным, уклончивым и запинающимся. Во-вторых, высокомотивированная ложь – это именно тот вид обмана, который в наибольшей степени беспокоит общество.