— А на заводе что делаете?
— Разные фигурки — образцы нам присылают: вазочки, зверей. Свои образцы показывали Федору Васильевичу. Да он ничего в камнерезном деле не понимает, все наши образцы поставил в шкаф и запер.
— У вас большие способности, — сказал Сергей. — Надо развивать их.
— Правда? — таким счастливым голосом сказала Нюра, что Сергей невольно обернулся. Девушка стояла, прижав ладони к разгоревшимся щекам, с возбужденными от похвалы глазами. Сергей почувствовал себя взрослее Нюры не на пять-шесть лет, а значительно больше. И ему захотелось сказать ей особенно ободряющие слова, да она и заслуживала их.
— Да, да, — подтвердил Сергей. — Но это только начало. Вам надо учиться еще очень многому. Поступайте в художественное училище.
— Брат в армии, — почему-то виновато ответила Нюра. — Вернется через полтора года. Маму оставить нельзя, видели, какая она старенькая. А вот вернется брат, обязательно поеду учиться. Он мне так и пишет…
— Ах, так… Это правильно… Но работать с камнем продолжайте. И я постараюсь вам помочь…
— Вы говорите, продолжайте… — и в голосе девушки зазвучала горькая обида. — А на заводе и слушать не хотят. У нас камнерезный цех был, пятнадцать человек работало. И все своей охотой пошли. Мастера нам помогали. А теперь цех закрыли, а нас всех на плиты поставили.
— Какие плиты?
— Мраморные. Делаем плиты большие и маленькие: большие — для всяких электрических машин, электростанций, а маленькие — для квартирных щитков. Платят за них хорошо, вот Федор Васильевич и закрыл камнерезный цех. Сначала сказал, что только на три месяца, потерпеть уговаривал, а позавчера объявил, что камнерезного цеха больше не будет. Всех камнерезов в цех послал. Плиты шлифуем.
— Это же неправильно.
— Мы ему тоже так говорим. А разве нашего председателя Федора Васильевича переспоришь. Вы, говорит, своих кошек и мышек всегда успеете сделать. А нам нужно, говорит, о выгодных работах думать. Пусть в других артелях фигурки делают…
— Что же, убедить его нельзя?
— А он никого слушать не хочет. С ним дядя Кузьма разговаривал. Он и его не слушает.
— Дядя Кузьма? Кто такой?
— О, — девушка ласково улыбнулась, — самый старый у нас мастер. Теперь он на пенсии, зрение плохое, не работает. А как важный заказ придет, обязательно дядю Кузьму зовут. Камнерезный цех был, он о пенсии и не думал, всем нам помогал. Федор Васильевич даже на него кричит.
— А вы и сдались? — поддразнил Сергей. — Страшнее вашего Федора Васильевича и зверя нет. Руки опустили?
— Я не опустила, — возразила пылко Нюра.
— Как же не опустили… Послали вас на плиты, цех закрыли, а вы в слезы. Слышал я, как вы вчера ночью плакали. Заступиться за себя не могли?