— Я веду долголетнее наблюдение за каждым больным, прописываю им определенный режим жизни. И, как видите, кое-чего добился.
Доктор кончил говорить, сел и оглядел всех, беспокоясь, что наскучил своей длинной речью.
— Доктор не сказал о средствах, — напомнил Юрасов. — Райисполком три тысячи на эту работу давал, а теперь отказал.
Опять поднялся Баклушин. Он рассмешил всех.
— Доктора мы уважаем, — сказал Баклушин. — Он многим мешает в землю ложиться. Хороший доктор!.. Все нам завидуют, что у нас такой доктор живет. Вот у меня слепая кишка была. Сейчас нет ее. Доктор ее так ловко разглядел, что я даже не заметил, как он ее вырезал. А райисполкому надо сказать: нехорошо он поступил. На малые деньги доктор большое дело ведет. Хочет сразу болезнь убить. О колхозных делах доктор тоже не забывает. Сколько он о клубе долбил. И сам о плане хлопотал, все лето от клуба не отходил. Построили мы его быстро, дешево и хорошо. Гордимся клубом. Соседи с него планы снимают. Доктор о селе все время думает и много нам помогает. И мы о нем тоже должны позаботиться. Нехорошо у нас вышло. Его денег лишили, а никто в сельсовете об этом не знает. Это тебе, Морозкин, упрек.
Татаринцев сидел, согнувшись, поставив локти на колени и опустив на руки голову. Он слушал, как выступавшие колхозники с жаром говорили об его работе, ругали Морозкина и райисполком, что они плохо помогают ему, вспоминали многие случаи удачных операций, быстрой помощи больным.
Татаринцев вспомнил разговор с Юрасовым. Да, он неправильно вел себя. Не дрался за свое дело. Он считал, что это его личное дело, и вот теперь эти люди собирались драться за него. Они считали его дело своим. А он-то полагал, что они нуждаются в нем только в минуты собственных страданий. И доктор думал, что нельзя жить так, как жил он, что мало еще и плохо он знает этих людей, что с ними он мог бы многое сделать быстрее и лучше. Он никогда не шел к ним за помощью, полагаясь только на свои силы, а вот они сами приходили к нему, замечали его затруднения и устраняли их.
Люди все еще говорили о нем, забыв, что время уже позднее и что скоро начнется ранний колхозный день.
Говорил Юрасов:
— Ты, Морозкин, этот вопрос на райисполкоме поставь. Тут, кажется, Сунцов воду сильно мутит. И в облисполком надо написать. А пока ты все это будешь делать, доктору надо помочь. Мы на правлении колхоза говорили и решили доктору дать эти деньги, чтобы он туберкулезного отделения не закрывал.
Собрание кончилось, и все торопливо стали выходить из комнаты. Ольга Михайловна на ходу шепнула доктору: