Морозкин выпил подряд два стакана воды, вытер ладонью усы и сказал:
— Скоро, Юрий Николаевич, сев начнем. Земля бистро сохнет…
Он налил еще полстакана воды и выпил ее залпом.
Доктор рассказал им об утреннем происшествии и спросил:
— Белоусова Ивана вы хорошо знаете?
— Еще бы не знать, — усмехнулся председатель сельсовета. — Да кто его в селе не знает? Верно, Юрасов?
— Знаю, — пренебрежительно отозвался Юрасов.
— Чужой для села, — сказал Морозкин. — Отец его жадный был мужик и детей своих боялся. Всех от себя поотделял. А Ивану все время хотелось отцовского богатства достичь. Когда отец сгорел с мельницей, он в город уехал извозничать.
Доктор рассказал о своем утреннем разговоре с Белоусовым.
— Он сказал, что ребенок не его…
— Как это может быть? — удивился Морозкин. — Вот здорово. А чей же он тогда?
— Но в деревне он давно не живет?
— Ну, это он брешет. Здесь он бывал, и она часто к нему ездила.
— В город она собиралась переехать, — добавил Юрасов. — Кажется, с квартирой у них там плохо было.
— А как ее состояние? — осторожно спросил Морозкин.
— Трудно сейчас сказать, потеряно много крови.
— А хорошая дивчина была, — сказал Юрасов. — В колхозе здорово работала. Раз снопы с ней вязал. Ох, дала же она мне тогда жару. Огонь была девка. И что она в нем сладкого нашла?
— Юрий Николаевич, — сказал Морозкин, прерывая разговор. — Мы ведь к вам на минутку… Хотели сообщить, что сельсовет отводит дом для приезжих больных. Нужен небольшой ремонт. Мы его быстро сделаем.
— Вот это уважили, — обрадовался доктор. — Ну, а уж ремонт в ударном порядке надо.
— Хорошо. Сами о том болеем. Поехали дальше, Юрасов?
Председатель приложил пальцы к козырьку фуражки.
— До свидания, Юрий Николаевич. Опять в поле. Полевые станы оборудуем. Когда с вами поедем?
— Как-нибудь, — неопределенно пообещал доктор. Он стоял, опираясь о стол. У него было очень усталое лицо.
Татаринцев ненадолго сходил домой и вечером опять пришел в больницу.
— Какой пульс? — спросил он Песковскую.
— Нитевидный.
— Грелки ставили?
— Да.
— Идите домой и отдохните.
— Но вы меня позовете, если ей станет хуже?
— Позову.
Он не успел снять пальто, как в кабинет вошла Пелагея Ильинична и недовольно сказала:
— Пришел он.
Доктор догадался, что пришел Белоусов.
— Просите его, пожалуйста, и приготовьте для больной горячий чай с вином.
Сестра открыла дверь и грубо позвала:
— Ну, иди…
В этот раз Белоусов явился щеголем — в коротких, гармошкой, сапогах, в кепке с длинным и широким козырьком. Все на нем было новенькое. Шаркая подошвами и развязно покачиваясь, Белоусов вошел в кабинет.