Таких больших землеройных машин нигде еще не делали. Она была рассчитана на огромную производительность — замену десяти тысяч человек, вооруженных лопатами. В сущности, машина, оснащенная всем сложным хозяйством большого предприятия, являлась как бы заводом по выемке земли. Проект ее предложил Борис Николаевич, над отдельными узлами работали десятки конструкторов — специалистов в области энергетики, гидравлики, механики.
Дома Леонид Сергеевич, рассказывая о сборке землеройной машины, восхищенно разводил руками:
— Ничего еще похожего не было. Чудо технической мысли. Что ни узел — невиданное новшество. Голова кружится!.. Вот, например, как решаются, Варюша, сварные работы на выносной стреле…
И начинался рассказ об одном из узлов новой машины, поражавшей Леонида Сергеевича.
Наташа думала, как может один человек охватить всю сложность создания такой огромной машины? Борис Николаевич казался ей человеком, живущим в мире необыкновенной мечты. Ей случалось видеть, как иногда Борис Николаевич подолгу стоял у окна, о чем-то задумавшись, потом присаживался к столу и быстро, что-то писал. Соболев часто уходил с конструкторами в цехи, где уже обрабатывались детали новой машины и собирались отдельные узлы. В конструкторский отдел заглядывали работники исследовательских институтов. С ними Соболев исчезал на весь день в цехи.
Наступили самые напряженные рабочие дни. В конструкторском зале всегда стояла тишина, какая бывает в операционных. Мягкие дорожки глушили шаги. И как в операционных, все сияло чистотой — стекла, переплеты окон, потолок и стены, паркетный пол. Даже листы ватманской бумаги на чертежных досках казались выкрашенными белой краской.
Редко-редко удавалось за весь день на короткое время оторваться от чертежной доски. Незаметно летели минуты. Наташа не успевала оглянуться, как уже звучал резкий звонок, извещавший окончание рабочего дня. Большой зал наполнялся сдержанным гулом голосов.
Хорошо было после такого трудного дня неторопливо пройтись по улице, вдыхая свежий воздух и прислушиваясь к городской вечерней разноголосице.
И все же, как ни захватывала Наташу работа, чувство неудовлетворенности не покидало ее. Она все еще не получала настоящего дела. Инженер Захаров, с которым Наташа познакомилась в первый день, руководил ею. Соболев же просто не замечал молодого конструктора.
Захаров занимался разработкой системы гидравлики и немного этим хвастал, подчеркивая всю сложность ее в новой машине. Наташе доверялась только копировка чертежей с законченных эскизов, подготовленных другими конструкторами. Она безропотно и терпеливо выполняла работу, даже увлекалась, когда особенно отчетливо понимала чужую мысль. И все же горечь, что ей еще не доверяют самостоятельной работы, не оставляла Наташу, отравляя вечерние часы.