С камня, на который они присели, виднелось шоссе. По нему проносились легковые машины, автобусы, мелькали фигуры велосипедистов. Дальше лежало разлившееся, вышедшее из берегов, озеро, на берегах которого стоял голый сиренево-дымчатый лесок, а еще дальше, на угорьях, щетинился лес.
Солнце то и дело прорывало хмурую тонкую пелену, и тогда все окрашивалось светлыми красками. Блестело озеро, расцветал березовый лес, наливались синевой дальние сосновые леса. Все дали преображались.
Наташа молчала, завороженная этой игрой света. Она все еще не могла побороть смущения от этой неожиданной прогулки наедине с Соболевым.
Молчал, отдыхая, и Соболев.
В лесу бродили горожане. Первый весенний день привлек в лес многих. Пробежали девчушки в коротеньких байковых курточках, с букетами первых желтых цветов. Прошли солдаты, на ходу перекидываясь мячом. Пожилые люди, видимо, две семьи, уютно расположились среди камней на толстых корневищах сосен, расстелили скатерть, собираясь закусить на свежем воздухе.
Соболев взглянул на Наташу, собираясь спросить — не холодно ли ей, и не спросил. Робкая и доверчивая она вдруг стала ему особенно близка. Не задумываясь об этом, он в последние дни нетерпеливо ждал появления Наташи в конструкторской. Когда же это началось? Не с того ли вечера у Леонида Сергеевича, вернее, не с той ли минуты у двери, когда он увидел Наташу в сером платье. Нет, ведь запомнил девушку в первый день ее появления на заводе и особенно тот разговор о первом задании. Тогда он подумал: «Молодец, девушка! Не давай себя обижать».
Наташа чему-то мягко улыбнулась.
— Вы чему улыбнулись? — подозрительно спросил он.
— Вспомнила, что вы часто говорите: «Сержант не растерялся». Что это такое?
— Фронтовая шутка… Журналисты привязались к фразе: «Сержант не растерялся…» Пишут, бывало, что вот навалился фашист на нашего связиста, но сержант не растерялся. Или — появились три вражеских самолета над переправой, но сержант не растерялся и сбил один самолет. Вот и пошло…
Соболев сидел немного ниже Наташи и веткой чертил контуры какой-то машины, стирал, опять чертил. Наташа следила за движением его руки.
— Скоро сдадите новую машину, — сказала она. — А что потом?
— Надо делать новую машину. — Соболев тихо рассмеялся. — Начинаем уже думать. Первая сделана, скоро уйдет на Волгу. Понимаете, на Волгу. В раннем детстве я на Волге увидел землечерпалку. Запомнил ее скрежет, неповоротливость… А вот теперь и мои машины будут работать на Волге. Горжусь! Понимаете?
Он заговорил о себе. Рассказывал, как мальчишкой пришел на завод, как, уступая желанию и настойчивому требованию прораба строительного участка, пошел учиться. Два года назад, в Москве, он встретил этого бывшего прораба, теперь руководителя крупной стройки, и какой же хороший вечер провели они, вспоминая годы совместной работы.