Она поняла это, как желание Соболева побыть наедине, и не обиделась.
Наташа прошла к своему месту, прибрала все и направилась к выходу. Борис Николаевич сидел за своим столом. Свет лампы бросал большой светлый круг на стол. Только один чистый лист бумаги и остро очиненный карандаш лежали перед Соболевым.
Борис Николаевич услышал легкие шаги Наташи и поднял голову, но ничего не сказал девушке, только кивком простился с ней.
Наташа тихо закрыла за собой дверь.
Потом, когда она шла по весенней улице, уже чистой от снега, она думала о вчерашнем вечере и нынешнем дне. Ей казалось, что произошло что-то очень важное и большое в ее жизни за минувшие сутки, и старалась понять, что же именно…
5
Трудные это были дни. Наташа только заканчивала очередную работу, а на столе уже лежало следующее задание. Так работали и все конструкторы.
Теперь Наташа редко видела Соболева. Приближалось время сдачи машины, и Соболев, минуя конструкторскую, проходил прямо в цехи. Конструкторы тоже вызывались в цехи и пропадали там целыми днями, уточняя на месте чертежи, разрешая все неясности. Несколько раз бывала в цехах со своими чертежами и Наташа. Соболев разговаривал со всеми коротко, нетерпеливо, выглядел усталым.
Дома Варя сокрушалась о Леониде Сергеевиче.
— Совсем закружился!.. Все ли у него там в порядке? Ведь он правды, если у него плохо, не скажет. А уж заговорит — значит, никуда дело не годится.
— Через месяц машину на Волгу отправляют, — сказала Наташа. — На два месяца раньше срока сборку заканчивают. Все сейчас так работают.
В воскресенье Наташа собралась поехать за город. Варя одобрила ее намерение. День выдался ясный, светлый. «Буду обязательно каждое воскресенье уезжать из города», — думала Наташа.
У остановки автобуса стояло несколько человек. Наташа заняла очередь.
— Собрались? — услышала она знакомый голос.
Соболев стоял рядом с Наташей.
— Решил проверить ваш способ отдыха.
На автобусе они доехали до большого пригородного опытного хозяйства и пошли по тропинке к лесу. За низеньким забором виднелись фруктовые деревья, розовели набухшие почки, готовые вот-вот выбросить цветы.
— Еще два-три таких дня, и все зацветет, — сказал Соболев, мечтательно оглядываясь. Он снял шляпу, ветер шевелил его темные волосы.
У сосны тропинка разбегалась на три дорожки. Соболев остановился, чему-то улыбнулся, и Наташа поняла его. Она свернула на левую тропинку, и Борис Николаевич пошел за ней.
Они шли медленно — ведь впереди целый день. Миновали темные, деревянные двухэтажные домики в сосновом лесу и так же неторопливо, шагая в ногу, долго поднимались в гору.