Утром Марья Васильевна, собираясь на службу в банк, с радостью думала:
«Последнее лето… Наконец-то! Столько времени собирались уехать!»
Муж обещал вернуться из поездки по лесному участку через три недели. Не торопясь, Марья Васильевна готовилась к дальней дороге и жизни на новом месте. Она разбирала книги, журналы, решала, какие возьмет с собой, какие можно подарить больничной библиотеке.
Трудно было с вещами. Их накопилось немало, надо отобрать самые необходимые и самые лучшие. Всякий раз, как Марья Васильевна пыталась решить, что именно взять, ее одолевали сомнения.
Не следовало, конечно, брать громоздкий, потускневший и подтекавший самовар. Но как можно бросить старого друга? Ведь столько передумано и переговорено под его неутомимые песни в длинные осенние вечера, в зимние вьюжные ночи…
Еще труднее с Барсиком. Он появился в доме пятнадцать лет назад, на второй день приезда, и все привязались к нему. В осеннюю и зимнюю пору, когда Марья Васильевна надолго оставалась одна с детьми, ей было спокойнее, если с улицы доносился лай.
Ребята и слышать не хотят, чтобы оставить Барсика. А как его возьмешь? Барсик одряхлел. Редко-редко слышен теперь его голос. Он мало бегает, больше спит на подстилке в сенях. Но, когда Марья Васильевна выходит в сени, Барсик обязательно встает и смотрит на нее преданными мутными глазами. Попрежнему для него самая большая радость — побыть в комнатах. Как быть с ним? Марья Васильевна ничего не могла придумать.
После длительного ненастья вдруг наступила ясная погода. Низкие серые тучи куда-то ушли, весь день сияло жаркое солнце. Стали видны далекая горбатая вершина Гумбы и острая, словно петушиный гребень, вершина Куралая, заросшая щетинистым лесом.
Марью Васильевну неудержимо потянуло в тайгу. После работы, сделав все по дому, отпустив мальчиков гулять, она пошла за реку.
На деревянном мосту через Вагран Марья Васильевна остановилась. Быстрая вода бурлила у свай. Желтая пена, похожая на хлопья ваты, пропитанной иодом, кружилась в воронках, застревала в затопленных кустах. Течение было стремительное. Казалось, что мост, вспарывая ледорезами воду, быстро несется по реке. У Марьи Васильевны даже закружилась голова.
Послышался треск. По крутой красноватой дороге из леса спускался мотоцикл. На мосту мотоциклист сбавил газ, и Марья Васильевна узнала по светлым волосам, выбившимся из-под берета, геолога Ирочку Гунину. На багажнике сидел в желтой куртке и желтых сапогах ее муж, тоже геолог. Ирочка помахала Марье Васильевне рукой в кожаной перчатке, а Гунин, несколько смущенный своим положением пассажира, только улыбнулся.