— К мраморщикам.
— На завод?
— В артель.
— У нас артель по-старому заводом называют. Я — председатель артели. Документ есть?
Он небрежно взял толстыми пальцами путевку, недовольно хмуря брови, такие же светлые и редкие, как усы, и долго рассматривал ее, пожевывая губами.
— Что ж они там вроде ничего не знают, — неодобрительно отозвался он о своих городских начальниках. — О работе послезавтра поговорим, с утра в район уеду. Где же ему остановиться? — спросил он худого мужчину в темном костюме и добавил: — Наш технорук…
Они начали совещаться. Получалось так, что удобного места не найти: в одном доме не понравится, в другом — тесно, а в третьем — всем было бы хорошо, но на беду вчера приехали родственники…
— А к Шестопалихе? — вспомнил технорук.
— Верно, — согласился председатель и громко позвал: — Ленька! — В окне показалась русая головка мальчика. — Пойди к Шестопалихе, — начал отец, но передумал. — Сходи сам, тебя она послушает, — попросил он технорука.
Технорук поднялся, но без особой охоты, и ушел. Председатель сидел молча, словно забыв о Сергее, покусывал соломинку.
Технорук скоро вернулся и повел Сергея. Шестопалиха согласилась принять квартиранта. Технорук молча шагал впереди Сергея. «Не очень-то вы приветливы», — подумал сердито Сергей.
Калитка во двор была распахнута, от нее к крыльцу вела белая мозаичная дорожка из осколков мраморных плит.
В полутемной горнице у раскрытого окна сидела женщина и пила чай. На столе паром фыркал самовар.
— Привел жильца, Варвара Михайловна, — проговорил технорук и тотчас вышел.
— Послушай без сердца, Петр Васильевич, — начала хозяйка, вставая.
Но в ответ ей только прогремело ведро в сенях, которое задел, выходя, технорук.
Хозяйка включила свет, и Сергей увидел старую, сильно поседевшую женщину, с темным лицом, изрезанным множеством глубоких и мелких морщин.
Варвара Михайловна пригласила Охлупина раздеться.
Сергей оглянулся и, увидев вбитые в стену большие гвозди, обмотанные лоскутками, повесил плащ и кепку. В чистенькой горнице справа от двери стояла никелированная кровать, застеленная пикейным одеялом, слева — побеленная русская печь. Крашеный, поблескивающий пол был покрыт самоткаными дорожками. Несколько хороших репродукций пейзажей в застекленных рамках висели на стенах.
Сергей опять посмотрел на хозяйку. Лицо у нее было расстроенное, блюдечко она держала как-то особо, устало согнув худую руку. Видно, уходилась за день по хозяйству и теперь отдыхала.
Варвара Михайловна ни о чем не спросила Охлупина и только предложила чаю или молока. Сергей попросил молока.