— Ну что, храбрецы, — сказал судья Ди, — я думаю, вы уже прогулялись по славному городу Пуяну и составили о нем свое мнение.
— Ваша честь, — ответил Ма Жун, — его честь Фэн, несомненно, был хорошим судьей. Люди здесь достаточно зарабатывают, а потому всем довольны. В харчевнях подают вкусные блюда по разумным ценам, а местное вино просто восхитительно. Думаю, здесь нам будет хорошо.
Цзяо Тай согласился с товарищем, но Дао Гань с сомнением на лице подергивал волоски на своей бородавке.
Судья Ди внимательно посмотрел на него.
— У тебя есть возражения, Дао Гань?
— Нет, я хотел сказать про другое. Я заметил кое-что, требующее специального расследования. Вчера, обходя крупные чайные заведения, я пытался узнать как можно больше о том, откуда местные богачи черпают доходы. Я понял, что четыре-пять крупных землевладельцев обязаны своим процветанием торговле на Канале. Но их состояния — пустяки по сравнению с тем, чем владеет настоятель храма Безграничного милосердия, называемый Добродетелью Духа. Он управляет обширным, недавно отстроенным храмовым комплексом на северной окраине, где нашли прибежище около шести десятков монахов. Но постам и молитве они предпочитают выпивку и обжорство...
— Лично мне, — прервал его судья Ди, — эта буддийская клика не особенно нравится. Мне достаточно мудрых законов нашего несравненного Конфуция и его учеников, и я не испытываю никакого желания изучать индийские верования. Однако при дворе императора мудро посчитали буддийскую доктрину полезной для нравственности народа, поэтому их духовенство получило высочайшее покровительство. Если они процветают по воле императора, то нам не пристало их порицать.
Однако это внушение не остановило Дао Ганя.
— Когда я говорю, что их настоятель богат, ваша честь, я имею в виду, что он богат как сам бог процветания! Говорят, роскошью покои монахов не уступают тем, в которых живет принц! Священные сосуды в главном зале храма у них из чистого золота...
— Сделай милость, избавь меня от этих пустых подробностей, к тому же основанных на сплетнях, и переходи к сути дела.
— Ваша честь, возможно, я ошибаюсь, но у меня есть серьезное подозрение, что их состояние добыто нечестным путем.
— Вот теперь мне уже интересно, — сказал судья, — я тебя слушаю, но, пожалуйста, будь краток.
— Всем известно, — продолжил Дао Гань, — что источник дохода храма Безграничного милосердия — это большая статуя богини Гуи-ньинь сандалового дерева, находящаяся в главном зале. Ей не менее ста лет. Еще недавно она стояла в полуразрушенном святилище, служили в храме только три монаха, жившие в лачуге неподалеку. Мало кто приходил туда молиться, и пожертвований им не всегда хватало даже на плошку риса. Поэтому каждый день они были вынуждены собирать подаяние на улицах. Но пять лет назад в храме поселился бродячий монах, называющий себя Добродетелью Духа. Несмотря на лохмотья, у него была представительная внешность, и его можно было назвать красивым. Примерно через год пошли слухи о том, что статуя богини — чудотворна и помогает бездетным парам, которые поклоняются ей. Добродетель Духа, ставший к тому времени настоятелем монастыря, объявил, что женщина, мечтающая о зачатии, должна провести ночь в храме в благочестивых размышлениях, на ложе, стоящем напротив изображения богини.