В кабинете начальницы что-то с шумом упало, раздался тихий идиотский смешок.
Я замерла.
В кабинете Валентины Матвеевны раздался звон разбившейся посуды.
Я подошла ближе, прислушалась: шепот, чертыхания и снова приглушенный истеричный смех.
Неплотно прикрытая дверь подалась внутрь, впуская меня.
Большой и светлый кабинет сейчас утонул в шелковистых сумерках. Плотные шторы кофейного цвета, привезенные мужем Валентины Матвеевны то ли из Италии, то ли из Шотландии, задернуты, не пропуская в помещение и каплю уходящего дня. В тусклом полумраке стеллажей поблескивали многочисленные золотые и хрустальные статуэтки, награды, медали и памятные знаки: следствие усердного и многолетнего труда всей нашей команды.
Пахло коньяком, лимонами и копченой колбасой. И если коньяка и лимонов не было видно, то тарелка с ломтиками сервелата красовалась на столе начальницы, источая тонкий аромат.
– Эй, кто здесь? – тихо прошептала в пустоту.
Движение в дальнем углу, и из-за стола появилась всклокоченная голова начальницы.
– Валентина Матвеевна? – сказать, что я была в шоке – это всё равно, что ничего не сказать. Правда. Я потеряла дар речи.
Очевидно, начальница была пьяна как деревенский электрик. Волосы торчком, аккуратно накрашенные черные «стрелочки» размазаны так, что казались здоровыми синяками, туманный, ничего не соображающий взгляд.
– Хы. то… здесь? – едва ворочая языком, через икоту, проговорила она.
– Это я, Лида, – я растерялась.
Валентина Матвеевна – очень щепетильная женщина, успешная. Она никогда не позволяла выглядеть себе смешно или неаккуратно. Она никогда не употребляла алкоголь. Даже на корпоративах.
Идеальная прическа. Идеальный макияж и маникюр. Идеальная речь. Это ее столпы, на которые она опиралась.
И тут напиться до такого свинского состояния.
– Валентина Матвеевна, что случилось? – она икнула в ответ. – Что-то с Вадимом? Или Павлом Николаевичем?
Она сползла под стол, икнула оттуда громко и раскатисто.
«Ого!» – я подошла ближе.
Валентина Матвеевна сидела на полу, под столом. Вокруг – осколки бокала и разбитой обеденной тарелки, рассыпанные по паркету дольки засахаренного лимона, которые она подцепляла прямо с пола и тут же отправляла в рот. Початая бутылка коньяка стояла тут же. Рядом валялась такая же, только уже пустая.
– А-а, Лида, – пробормотала начальница, будто только что меня увидела. – Хошь выпить со… ик… мн…ой?
– Что случилось, Валентина Матвеева? Я вас раньше никогда такой не видела…
Та втянула шею и громко расхохоталась:
– Я тоже… никогда. А сегодня. Можно…ик. Сегодня моей дочке бы исполнилось тридцать…