— Яцек Иллеш, — прочитала Этелька. — Не понимаю…
Она опустила взгляд на портрет — и обмерла. Нарисованный мастеровитой кистью, на неё смотрел часовщик. Вот — седые брови под копной волос, серые странные и страшные глаза. Он смотрел прямо, угрюмо, хмурясь.
— Не понимаю… — повторила Этелька и перечитала скудную информацию.
— Ну, милая, этот человек — пан Яцек — житель Кулеша. Вы не можете его не знать.
— Да-да, мадам, но…
— Пан Яцек перебрался в город двенадцать лет назад.
— Так давно? — задумчиво произнесла Этелька. — Местечко Червинька. Никогда не слышала. — Она посмотрела на старшую фею, но та покачала головой.
Вновь и вновь Этелька бегло скользила взглядом по строчкам, которых в досье пана Яцека было всего четыре: имя, год и место рождения и нынешнее место жительства — город Кулеш. Часовщик — пан Яцек, пугающий человек, кажется, так и остался чужаком.
Юстина молчала. Младшая фея поняла, что та ждёт умозаключений, выводов… слов. Но что сказать? Если подумать, раньше Этелька не видела его желаний.
Стоп! Желания!
— Вижу, что вы поняли, дорогая, — тут же произнесла Юстина.
— Записи о желаниях. Их нет. — Этелька перевернула лист — проверить.
Юстина кивнула.
— Теперь вы понимаете, милая, что у нас с вами проблема. Совет расстроен не меньше вашего. Прошение одобрят, но после устранения этой неприятности.
— Простите, мадам, при всём уважении, — Этелька закрыла папку и вернула на стол, — часовщик, то есть — пан Яцек, совсем не похож на человека, у которого могли бы появиться желания.
— Ах, милочка, вы так юны! Конечно, этот человек пугает, я понимаю, но пусть вас не обманывает внешность. Желания рождаются в душе, в сердце.
— Конечно. Да, — Этелька стиснула ладони и смиренно опустила глаза.
— И теперь, когда вы поняли важность этого нерядового случая, приложи́те все силы и исправьте ситуацию, чтобы здесь, — Юстина постучала пальцем по белой папке, — появился новый листок. Чистая страница располагает к свободе действий, не так ли?
Этелька с запозданием кивнула.
— Светлой ночи, моя дорогая! — попрощалась с ней Юстина. — Пусть снег не помешает полёту.
* * *
— Не верю! Не верю! Не верю!
Этелька обошла круглый стол, замерла и покосилась на заветную папку — досье с портретом старика-часовщика. Тот ответил неподвижным хмурым взглядом, не намереваясь давать подсказку.
В Большом зале жужжали стажёрки: две дежурные феи наколдовали уютные кресла-качалки и тихо беседовали, изредка посмеиваясь. Этелька взмахнула рукой, отсекая звенящий смех. Наступила благословенная тишина, в которой можно подумать о том, какие слова сказать Юстине, чтобы смягчить наказание за недогляд, или о том, как исполнить желание часовщика.