Он тихо матюгнулся и вышел из переговорной, оставив помощницу в недоумении.
Драган появился после пяти. Когда Филипп Иванович на нервах едва не уволил Садовникова, Свету и старшего юрисконсульта Бабичеву, толковую тётку, кстати говоря, и ему было неловко перед ней — она к закидонам Ртищева вообще не была причастна, дело получила за полчаса до встречи с директором.
При появлении Драгана, высокого полноватого серба с рыжей бородой в стиле Льва Николаевича и размашистой походкой. Приметный мужик, конечно.
— Что скажешь, дорогой, — воскликнул Филипп Иванович радушно, запирая дверь за долгожданным гостем. Серб поклонился — была у него такая манерная привычка — присел в широкое кожаное кресло напротив директорского стола. Вальяжно закинул ногу на ногу, выставив начищенные до зеркального блеска ботинки пятидесятого размера.
Филипп Иванович устроился напротив. Их разделял низкий журнальный столик и две чашки крепкого чая.
— Информация противоречивая, — проговорил Драган. — Есть несколько писем, свидетельствующих о возможном подарке. Но идет ли речь именно о «Мушке» — вопрос без ответа. Известно, что Николя встретил свою будущую супругу в 1884-м, когда она прибыла в Россию, чтобы присутствовать на свадьбе своей сестры, Великой княгини Елизаветы Фёдоровны, и Великого князя Сергея Александровича. Однако о серьёзном увлечении будущего императора можно говорить лишь после их второй встречи в 1889-м году. Тогда, это известно доподлинно, Николай просил разрешения на брак.
— И получил отказ, Аликс Гессенская была лютеранка и православие принимать не желала даже по настоянию сестры, — перебил гостя Филипп Иванович, посмотрел жалобно: — Милый мой, я это все знаю не хуже вас. Это же прописные истины. Любой справочник об этом сообщит…
Драган иронично хмыкнул, но намек принял без обиды:
— Аликс бывала в России ещё несколько раз, но вот встретиться им не позволяли. И вот в этот период я и отношу события, о которых вы меня спрашивали. Есть несколько писем Елизаветы Федоровны, активно поощрявшей этот роман, от 1892-го года. В одном из них она сожалеет о несостоявшейся встрече Николая и сестры и упоминает о некоем залоге его чувств. Фрейлина императрицы — некую драгоценную мушку. А в письме с фронта Николай, уже будучи Государем, напоминает о заветных словах, хранимых «нашей храброй защитницей».
Филипп Иванович задумался:
— Значит все-таки тайные слова. Но почему муха? — он пожал плечами, явно недоумевая. — Это ведь так… двусмысленно. Разве нет?
Драган снисходительно улыбнулся в усы.
— Вы имеете связь мухи и этого нелепого прозвища, которым наградили императрицу, «Гессенская муха»?