Морщины на его лбу разгладились, углы губ опустились. Таким мы видели его очень редко. Даже во сне его лицо полностью не расслаблялось - за долгие годы он привык к состоянию постоянной готовности действовать, принимать решения, отвечать не только за себя, но и за других. Лишь во время отпуска иногда он позволял себе расслабиться так, как сейчас. Впрочем, сейчас у него был помощник в этом деле - угрюмый и грозный. Он все время незримо стоял за его плечами.
Я включил четвертую программу - подготовительную. Вышел в коридор. Здесь остановил медсестру и, проклиная себя за слабость, попросил:
- Спуститесь в приемную, разыщите Веру Савельевну Городецкую и приведите ее ко мне.
Я поспешно вернулся в палату, продолжая честить себя. Почему я выполнил более чем странную просьбу Андрея? Право тяжело больного, умирающего? Жалость? Нет, я пытаюсь обмануть себя. Я сделал это вовсе по другой причине. Сработала привычка выполнять распоряжения командира, следовать его советам, верить в его непогрешимость. Я нарушил святой закон медицины - видеть в каждом больном только больного. И в самом деле - что осталось в этом жалком, бессильном теле, в бредящем мозгу с воспаленными очагами клеток, в невидящих глазах и потрескавшихся губах от непогрешимого командира?
Дверь приоткрылась, заглянула сестра:
- Городецкая здесь.
- Пусть войдет, - сказал я.
Полная женщина с измученным лицом. Самая обычная пожилая женщина. Глаза круглые, испуганные. Под глазами отечные мешки. Даже не верилось, что она мать нашего командира.
- С ним очень плохо?
Пожалуй, лучше всего не отвечать прямо. Но почему она сказала не "ему", а "с ним"? Случайно?
Голос ее дрожит. Дрожащие пальцы рук мнут кофточку. Сейчас она повторит свой вопрос, а потом начнет рассказывать об Андрее и умолять спасти его.
- Вы не ответили мне, доктор.
Вместо ответа я выразительно посмотрел на нее и заметил, как отчаянно изогнулись ее губы. Она заплачет и закричит: "Спасите его, сделайте что-нибудь!"
Я услышал короткий стон и костяной звук - скрип зубов и поискал взглядом стакан с тоником...
- Что можно сделать, доктор?
Да, да, это ее слова: в комнате, кроме нас и Андрея, никого. Ее лоб прорезали знакомые мне по другому лбу морщины, глаза остро и сухо блестели. Выходит, первое впечатление обмануло меня. Он не случайно был ее сыном.
- Андрей просил... - Я запнулся. Кому петь? Лежащему без сознания? И все же продолжил: - Чтобы вы спели песню. Он сказал, что знаете какую...
Теперь она поймет, что надежды не осталось. Я подошел к столику, где стоял стакан с тоником...