— Мам, тут девочки с работы и я… я с ними, я…
Ответом мне была тишина.
— Прости, пожалуйста, — прошептала, чувствуя, как слезы душат.
— Ничего, Арина, я все понимаю, в коллективе отношения налаживать нужно, — ровно ответила мама.
А я поняла — обиделась.
И вдруг в двери позвонили. Настойчиво, упорно вдавив кнопку звонка.
— Видимо пришли уже, — сказала мама. — Счастливого нового года, доченька.
А в дверь продолжали, продолжали, и продолжали настойчиво звонить. Потом еще и стучать начали.
Вытирая слезы, поднялась, провернула ключ в замке открыла двери и увидела Эльвиру. Эффектная брюнетка в облегающем блестящем платье, которую все жильцы поголовно считали элитной, но не пойманной проституткой, выглядела немногим лучше меня — глаза красные, туш потеками изображает эффектные черные круги под глазами, губы искусаны.
— Что, тоже рыдаешь? — всхлипнув, спросила она.
— Да так, получилось, — ответила, вытирая ладонью мокрые щеки.
— Знаю я, как у тебя получилось, — криво усмехнулась соседка, — видать премиальные не выдали, вот ты и не умчалась в свой мухоморник, теперь всю ночь рыдать будешь.
Застыв на миг, переспросила:
— Откуда ты…
Демонстративно пожав плечами, Эльвира вскинула подбородок и с вызовом ответила:
— А я ведьма.
И тут же вдруг сникла, привалившись плечом к дверному косяку и с тоской глядя на меня, попросила:
— Помоги мне, пожалуйста. Я никого в жизни не любила так, как его… мне просто некого в этом проклятом приемнике оставить, понимаешь? Я тебе заплачу, Арина, сколько скажешь, хочешь сто тысяч? За одну бессонную ночь, Арин. Там и делать то особо нечего — кто пришел записала имя и время, кто вернулся отмечаешь плюсиком, не пришел — минус. Делов — ерунда. Какая тебе вообще разница рыдать до утра, или поработать, а утром на самолет и к предкам, ну? Соглашайся давай, ну же?
Я стояла растерянная, даже не зная, как на это все реагировать. Но за спиной была холодная пустая квартира, и холодильник, в котором ничего бы к праздничному столу не нашлось бы — я уехать планировала, а впереди…
— Сто пятьдесят тысяч, Ариш, — с мольбой глядя на меня, повысила ставки Эльвира. — Слушай, для меня это вообще не деньги, правда, тебе же они очень нужны, а мне эта ночь, понимаешь? Очень нужна эта ночь! Я не могу его потерять, он все для меня. Вот ты любила когда-нибудь? А там всего ничего, ты консьержем работала когда-нибудь? Это вся работа и есть. Не отказывай мне, пожалуйста!
И я не смогла.
Оглянулась на квартиру, вытащила ключи из замочной скважины, сумку оставила там же на полу, телефон запихнула в карман, вышла из квартиры, закрыла замок, и устало сказала: