— Ты так улыбаешься, как будто задумала какую-то пакость, — сказал домовой с легкой ноткой обеспокоенности.
— Возможно, — не стала я отнекиваться. — Одну так точно.
— Не нравится мне это, — пробурчал Ведогон. — Эсми, я нечисть. А нечисть знает наверняка: от дел, где замешан магический надзор, надо держаться как можно дальше.
— А ты и будешь держаться подальше, — резонно заметила я. — Забыл, что ли? Мы уговорились, что в сам замок ты ни ногой. Точнее, ни лапой. Потому как ты хоть и одомашненная, но все-таки нечисть. А стало быть, являешься просто-таки ходячими воротами для всякой потусторонней гадости.
— Ты так говоришь, как будто у меня на лбу написано «добро пожаловать», — обиженно произнес Ведогон.
— В каком-то смысле написано, — подтвердила я. — Ты на то и нечисть, что одной ногой в мире теней. Лучшего проводника для какого-нибудь мелкого беса и не придумаешь. Потому, кстати, я так не хотела, чтобы ты ехал со мной.
Ведогон шумно принялся вздыхать, явно желая, но не в состоянии возразить мне. А потом и вовсе затих.
Карета между тем пару раз дернулась, и я выглянула в окно. Мы как раз миновали широко распахнутые подъездные ворота и медленно затряслись по гравийной дороге, ведущей к самому настоящему средневековому замку.
Ого, не думала, что имение, некогда принадлежавшее герцогу Трегору, настолько огромное. Высокая башня, сложенная из серых камней и с крохотными окошками-бойницами, венчала покатый холм. На крыше развевался королевский стяг, показывая, что ныне это здание принадлежит государству.
День сегодня выдался на редкость жаркий и безоблачный. Но по моей коже все равно пробежали неприятные колючие мурашки при взгляде на это угрюмое исполинское сооружение. Наверняка подвалы там глубоки, мрачны и сыры. Неудивительно, что защитные печати постоянно приходится обновлять. Уверена, что подземелья замка прежде использовались как темницы, где держались несчастные, по тем или иным причинам навлекшие на себя гнев короля. Даже страшно представить, сколько людей обрело там последний покой. Лучше места для призраков и не придумаешь. Смерти, особенно несправедливые, мучительные и долгие, истончают грань реальности. Как любили говаривать на занятиях наши преподаватели, где тонко — там и рвется. Именно в таких местах велик риск энергетического пробоя, итог которого может быть самым ужасным. Вспомнить хотя бы печальную историю Дромбурга.
— А может быть, вернемся? — завел старую песню Ведогон. — Эсми, что-то мне здесь не нравится.
Мне тут тоже не нравилось. Но почти сразу я с усилием улыбнулась. Этан сказал, что запрос смотрителя сочли не первоочередным. Стало быть, ничего серьезного тут еще не успело зародиться. Ночью, конечно, в подвалы лучше не лезть, но я и не собираюсь этого делать. Пробегусь быстренько по старым печатям, исправлю и обновлю их — и всего делов-то.