На дырки в скатерти мы поставили кувшин с молоком, масло, тарелки. Так что дырок почти не видно.
— А я-то, — хохочет старик, — чуть от страха…
Хохочет и племянник:
— Как я тебя разыграл?!
— Ты это… ха-ха… Чтоб наследство?!
— Ага…
— И алмазную звезду, ха-ха!
— Подойди, сынок!
Старик раскрыл объятия. Племянник бросился к нему. Но сэр Уильсон вдруг взмахнул рукой, и племянник заскользил задом по траве, пока не уткнулся в кусты.
— Ты чего?! Дядя?! Шуток не понимаешь?!
— Не повезло тебе, сынок.
— Это тебе не повезло, — с трудом поднимаясь, сказал племянник. — Я знаю, какую ты книгу по ночам пишешь… И про войну, и про Лейбница… Все знаю… А если кому рассказать… Какой ты неудачник?.. Ты только прикидываешься! А сам?! Ты наш город позоришь! Единственный в мире!
Нос старика побагровел. Он взмахнул палкой.
Но племянник кинулся в кусты.
— Расскажу. Все расскажу! И зарядку по утрам делаешь! И на лошади ездишь…
Треск сучьев затих.
— Такие вот дела, сударь, — помрачнел старик.
— Теперь жди гостей…
Он был прав. Вскоре пожаловали гости. Отряд полицейских. Но забрали они почему-то меня, а не старика…
Полицейский ведет меня вдоль крепостной стены.
Поют жаворонки, пахнет сеном. Не верится, что в такой день у кого-то могут быть неприятности.
Сверху послышался голос:
— Братцы…
Мы подняли глаза.
На веревке, свисающей со стены, болтался человек в полосатой одежде. Веревка не доставала до земли, а прыгать с большой высоты он, видимо,
боялся.
— Братцы, сенца подстелите!
— Еще чего? — строго сказал полицейский.
— Подстелите!
— Может, тебе еще лесенку подставить? Прыгай так, если смелый!
— А ты меня не подстрелишь?
— Во всех стрелять — патронов не напасешься. У меня вон свой дружок есть.
Заключенный вздохнул, оттолкнулся ногой от стены и отпустил веревку.
Приземлился и заковылял прочь.
И тут же на стене возник часовой.
— Стой! Стрелять буду!
Он бабахнул из ружья — мимо… Еще — мимо!..
Мимо!.. Мимо!.. Мимо!..
И расстояние было плевое, и заключенный хромал, но часовой все никак не мог попасть.
Рядом с часовым возник офицер.
— Мазила! — заорал он. — Расстреляю!
Он выхватил из кобуры револьвер и стал шарахать в заключенного. Но тоже не попадал.
Офицер с недоумением взглянул на свой револьвер.
— Неужели выдали холостые?
Он приблизил дуло к виску и выстрелил.
Ничего особенного не случилось… Только лицо покрылось пороховой копотью.
И оба захохотали…
Во дворе крепости творилось что-то немыслимое.
Кто шагал строем, кто боролся с тяжелыми мешками, кто подтягивался на перекладине.
Следуя стрелке «начальник крепости», мы прошли внутрь толстой стены, спустились по узкой винтовой лестнице, снова поднялись и, наконец, подошли к дверям кабинета.