Я еду мыться к ней через весь город.
Спускаюсь по нашему Старосадскому до «Ногина»….
На метро, с одной пересадкой, до «Бауманской».
А там — на трамвае…
Когда подходил к трамвайной остановке, то увидел толпу народа. Трамвая не было. Говорили, что ремонтируют мост через Яузу и трамваи пустили в объезд.
Я не стал дожидаться окончания ремонта и пошел пешком. Если быстрым шагом, то минут за двадцать можно дойти.
Около рынка меня нагнал синий «жигуленок».
Он вильнул к тротуару, дверь открылась, и я узнал дядю Витю:
— Садись, подвезу.
Дядя Витя жил на одной площадке с бабушкой и очень с нею дружил. У бабушки был телефон, а у дяди Вити — нет!
— Мыться?..
Дядя Витя засмеялся моему удивлению:
— У тебя мочалка торчит!
Дядя Витя стал рассказывать, какие он купил рассады, как он пристроит к своему домику веранду — теперь можно… Дядя Витя очень хозяйственный.
На его день рождения всегда открываются разные банки с солеными огурцами, перцами, баклажанами. Компот из вишни, варенье из черники и земляники. У него я ел варенье из черники и земляники, сваренных вместе.
Мы затормозили у светофора, дядя Витя стал настраивать приемник на «хорошую» музыку и вдруг — сильный удар в «зад»; Меня ударила спинка сиденья.
Когда мы выскочили из машины, то увидели распахнутый, словно пасть, багажник. Крылья были смяты в гармошку. Таксист, молодой паренек, держался рукой за ухо. Видно, и ему досталось.
Дядя Витя не кричал, не ругался. Он только пытался закрыть багажник, все время приговаривая:
— …так-так… ого? …вот как?., а вот: так… как?
Паренек морщился от боли:
— Тормоза… с третьего качка…
Через улицу к нам шел милиционер…
Спустя часа три, с перевязанным веревками багажником, мы приехали на Волочаевскую.
Бабушки я, конечно, не застал — она уехала к подруге, на «чашку чая».
Пришлось возвращаться домой непомытым.
Входя во двор нашего дома, я понял — неприятностей не миновать! Целый день я не звонил.
Мама наверняка сидит в кресле и пьет валокордин.
Папа нанизывает скрепки и не смотрит на маму. И оба они не смотрят на телевизор, который работает сам по себе… Жуть!
Я обреченно вздохнул и направился к подъезду.
— Вась!
Меня окликнул рабочий из булочной на Покровке по кличке «Шопен». Он рассказывал всем, какой у него был замечательный талант, как он играл Шопена на собственном рояле, и что из него могло выйти, если б он не потерял палец во время
гражданской войны…
— Вась… Сахар не нужен?
Повезло! Я принесу сахар и скажу, что стоял за ним в очереди…
— Рублевка… На пиво не хватает… Здесь полкило…
Рублевка у меня была. Честно заработанные деньги. Выиграл в шахматы у отца.