Там, в забитой народом комнате с видом на Гудзон, мысль о том, что любовь наша оказалась мертворожденной, вызвала у меня внутренний спазм. Да, от такого не умирают, но очень захотелось найти в этой огромной квартире уголок, где можно побыть одному и заняться самобичеванием. Я попытался открыть окно, но краска присохла насмерть. Естественно, подумал я, вынеся неотвратимый приговор людям, которые никогда не впускают свежий воздух в свои жилища.
— Эрик, мой муж, — представила она. Мы обменялись рукопожатием.
— Отличная речь, — похвалил я.
— Вы правда так считаете?
— Просто класс!
И прочие пустые слова.
Когда вечер закончился и все разошлись, мы вчетвером поблагодарили хозяйку и приняли внезапное решение поужинать вместе. Брони в ресторане у нас не было, но после нескольких торопливых звонков на холоде Манфред отыскал какое-то местечко в Трайбеке. Мы остановили машину, муж галантно предложил сесть впереди, рядом с шофером, а мы втроем забились на заднее сиденье — меня запихали в середину. Помню, пока мы мчались по Вестсайдскому шоссе, я все думал: я могу обоих их взять за руки, я могу взять за руку его, могу взять за руку ее, и ни его, ни ее не будет волновать, что там я делаю с другим, главное — не отпускать. Она, видимо, испытывала очень похожие чувства, потому что опустила безвольную, рассеянную открытую ладонь на колено настолько доверчиво и покорно, что ладонь эта будто просила сделать с ней что-нибудь, вот почему я не выдержал, потянулся к ее затянутой в перчатку руке и крепко сжал, а потом отпустил. Краткость этого пожатия намекала на дружбу, одну только дружбу, хотя это и не была только дружба, и увидев, что рука так и лежит у нее на бедре, там, где я ее только что оставил, я потянулся к ней снова и переплел ее пальцы со своими. Она, похоже, прониклась благодарностью и сжала мою руку в ответ. Лицо Манфреда оставалось совершенно неподвижным, из чего следовало, что он все видел и старается этого не показать. Я потянулся к его руке, он позволил мне ее взять. Так он меня успокаивал. Он много раз слышал про нее и, похоже, мучительно убеждал себя, что его это не смущает.
Усевшись за столик, мы тут же заказали бутылку красного вина. К ней подали кубики пармезана — в стиле Старого Света. Вот этих двух мне бы и хватило для жизни, сказала она, имея в виду сыр и вино. И еще хлеба, добавил я. И хлеба, конечно. Мы посетовали на погоду. Планы на лето? — осведомился Манфред. Им нравится путешествовать. Причем чем дальше, тем лучше, пояснил муж. А мы предпочитаем окрестности. У них двухлетняя дочь. У нас коты. Мы подумывали об усыновлении, одна старая подружка даже предложила помочь. С другой стороны, с котами проще. Мы любим боевики и скандинавские телесериалы. Им нравится играть в скрэббл.