Тут мы услышали, что в офисе кто-то ходит.
– Хэнкок! – раздался голос сержанта Добсона. – Где, черт возьми, ты прячешься? – Послышались тяжелые шаги по плитке. – Если ты опять спишь в этой чертовой камере, то, Богом клянусь, я… Доброе утро, мисс Армстронг. – Сержант коснулся пальцами лба.
– Доброе утро, сержант, – ответила я ему. – Надеюсь, вы ничего не имеете против меня. Нам срочно нужна помощь, а в участке никого не оказалось. Констебль Хэнкок проверял камеру и не слышал, как я звонила в звонок.
По глазам сержанта я поняла, что не убедила его – судя по его словам, констебля Хэнкока часто ловили спящим во время дежурства. Однако Добсон решил, что мое дело сейчас важнее.
– Какая помощь вам нужна, мисс? – уточнил он и наградил Хэнкока долгим взглядом, в котором ясно читалось: «А с тобой я поговорю позже».
Я еще раз пересказала события утра.
Сержант сделал несколько заметок у себя в блокноте.
– Нам необходимо… Хэнкок, что тогда сказал инспектор? Мы должны обезопасить…
– Обеспечить неприкосновенность места преступления, сержант, – подсказал констебль.
– Вот именно, неприкосновенность. Хэнкок – быстро в дом леди Хардкасл, и никому не позволяй ничего там трогать.
– Есть, сержант.
– А я скоро к вам присоединюсь. Но сначала сам позвоню в Бристоль, чтобы они знали, что мы этим занимаемся.
Мы с констеблем поспешно покинули участок.
– Благодарю вас, – сказал он, когда мы шли по лугу вдоль моих успевших подмерзнуть следов.
– За что?
– За то, что не сдали, – серьезно объяснил констебль. – Старина Добсон достает меня последние пару недель. Послушать его, так я все делаю через одно место.
– Я уверена, что он просто хочет, чтобы вы работали еще лучше, – сказала я. – Это его работа – помогать младшим чинам в их карьере.
– Наверное, – согласился констебль. – Но все же спасибо. Я уже не в первый раз кемарю в камере. Не очень удобно, но деваться некуда. Эти дежурства меня достали.
– Это плохо. Может быть, вам забыть о них и задуматься о том, что – или, скорее, кто – убивает наших гостей?
* * *
Когда мы вернулись в дом, леди Хардкасл была уже одета (конечно, до известной степени – для появления на публике пришлось бы кое-что доработать). Она поприветствовала нас и извинилась за отсутствие чая.
Я провела констебля на кухню, где он устроил целый спектакль, тщательно осматривая тело и помещение и делая пометки в своем блокноте. А я тем временем разожгла плиту и поставила кипятиться чайник.
Раздался телефонный звонок, так что, предоставив констеблю продолжать его изыскания, я пошла ответить.
– Алло, Чиппинг-Бевингтон два-три слушает.