деятельность природы переходит в химическую, следствием чего является гниение, которое следует не из умирания и самой смерти (как обычно думали); напротив, предшествующее гниение заканчивается смертью. Итак, природа в человеке предстает здесь еще до ее очеловечения, то есть в своей всеобщности, как она действует на животном уровне, чтобы затем только развить те ее силы, которые человек может использовать по законам свободы. Однако эта деятельность и ее возбудитель являются еще не практическими, а только механическими.
А
О физических причинах философии человека
Если отвлечься от самосознания, которое является свойством, отличающим человека от всех других животных, благодаря которому он есть животное разумное (и только благодаря единству сознания в него вложена душа), то склонность использовать эту способность для умствований – мало-помалу методически и исключительно умствовать с помощью понятий, то есть философствовать, и тем самым в полемике задирать другого своей философией, то есть дискутировать, а поскольку без эмоций обойтись нелегко, то и браниться в защиту свой философии, объединив оружие друг против друга (школа против школы, как войско против войска), вести настоящую войну, – то эту склонность, говорю я, более того, увлечение, должно рассматривать как одно из благотворных и мудрых установлений природы, которым она пытается отвести от человека большую беду – заживо протухнуть.
О физическом воздействии философии
Философия есть здоровье разума (status salubritatis), в этом ее воздействие. Но так как человеческое здоровье (как сказано выше) является нескончаемым заболеванием и новым выздоровлением, то одной только диетой практического разума (например, его гимнастикой) нельзя добиться того, чтобы поддержать равновесие, которое называется здоровьем и висит на волоске; однако философия должна (терапевтически) воздействовать как лекарство (materia medica); для ее применения требуются фармакопея и врачи (только эти последние вправе предписывать лечение); причем полиция должна бдеть о том, чтобы только профессиональные врачи, а не простые любители советовали, какую философию следует изучать, и чтобы эти последние не превратили в шарлатанство искусство, основ которого они не знают.
Пример лечебной силы философии дал философ-стоик Посидоний[175] в эксперименте над самим собой в присутствии Помпея Великого[176] (Cicer., tusc. quest., lib. 2, sect. 61[177]): увлеченно полемизируя с эпикурейской школой, он превозмог жестокий приступ подагры, боль от которой проявилась только в ногах, не достигая сердца и головы. Доказательством непосредственного