— Вы верите в конец света? Люди вечно что-нибудь сочиняют.
— Болтают, болтают, пока языки не устанут. А вы думаете, если конец придет, так все произойдет сразу — гром ударит, земля разверзнется? Ведь все может идти помаленьку, постепенно. Вы знаете, сколько на свете всяких несчастий, войн, пожаров, катастроф? Одному богу известно, близок ли конец.
— Я вовсе не думаю, что конец придет завтра.
Очень медленно ступая, к калитке подошел Ромусь. Он тяжело оперся локтями на зубчатый штакетник и заглянул во двор.
— Молодым море по колено, — снисходительно заметила пани Мальвина.
Регина резко вильнула бедром, прислушиваясь к стеклянному шелесту нижней юбки. Ромусь у забора переступил с ноги на ногу и громко проглотил слюну.
— А ты что торчишь у забора? — прикрикнула на него старушка. — Берись за работу и не гневи господа бога.
— Тошно мне, — ответил Ромусь и, медленно сняв с забора локти, сделал сперва один, почти незаметный, шаг, а потом и второй в сторону железнодорожных путей, за которыми отлого спускались к Соле луга с островками ольшаника.
— А у вас вчера весело было.
— Так, пустяки, — прошептала пани Корсак.
— Я поздно вернулась из Подъельняков, на танцах была. Ах, там очень мило и много молодежи, от кавалеров отбою нет, наплясалась я там за все времена и, значит, прихожу домой, а тут слышу за стеной крики, смех, песни. У вас всегда так тихо. Это что, именины, тогда извините, бога ради, я не знала…
— Так, пустяки, — повторила старушка. — Павел, наш жилец, заболел.
— Этот, мрачный такой.
— Тсс, он здесь лежит.
И она указала на меня, укрывшегося под сенью перезрелых подсолнечников. Я хотел было притвориться спящим, но ничего не получилось. Над моей головой прошелестел кокетливый припев нижней юбки.
— Живем под одной крышей и даже незнакомы.
— Угу, — простонал я.
— Неважный вид у вас. Что это вы вздумали болеть в такую чудесную погоду?
— Должно быть, съел что-то неудобоваримое, — быстро вставила пани Мальвина.
— А почему на лбу у него синяк?
— Упал, бедняжка, дурно ему стало.
Во дворе показался Ильдефонс Корсак. Он смотрел куда-то в сторону и как будто не замечал нас. Неуверенными шажками он пробежал между сарайчиками, быстро дуя в печально обвисшие усы.
— Кажется, я вас где-то видала?
Я криво улыбнулся.
— Вы не жили в Богатыне?
— Я живал во многих городах, но в Богатыне не пришлось.
— А сюда, к нам, приехали, чтобы болеть? — Она игриво взглянула на меня.
— Непредвиденное обстоятельство.
— А вы случайно не знали моего мужа, Домбровского? Он был директором во многих местах, очень известный человек.