Не убилась лишь чудом. Предостерегающий крик отца Панфия «Тормози, стена!» догнал меня в самый последний момент, заставив резко вывернуть черенок вбок и сбавить ход. Когда же я оказалась в нормальном положении — ноги внизу, голова сверху — и замерла на месте, зависнув в воздухе, то увидела, что одержимый с рассеченной башкой лежит на полу храма без чувств.
— Отец Панфий… — выдохнула я, сдув со лба прядь. — Вот… слугу вашего привела.
Отчего-то священник не обрадовался. В его руке оказалась увесистая ритуальная чаша, которую он держал на манер дубинки.
— Что ты с ним сделала, ведьма?!
— Ну… в данный момент… судя по всему… оглушила, — пропыхтела я, пытаясь отдышаться и собраться с мыслями.
— А до этого?
— А до этого я мылась в ванной бургомистра, — не подумав, ляпнула я и увидела, как вытянулось лицо Панфия.
Сдается мне, за эту ночь и так родилось слишком много слухов. Еще один о том, что я любовница градоначальника, — и местных сплетниц просто разорвет от счастья.
— Давайте будем считать это исповедью, тайна которой свята, — быстро добавила я.
— Ни за что! — мстительно отозвался духовник.
— Тогда будете проводить обряд экзорцизма в одиночку. — Я вступила в торгово-деловые отношения или, говоря по-простому, пошла на шантаж.
— Я отпускаю грехи твои, ведьма! Чтоб ты провалилась…
Правильно, не стоит ссориться с той, кто помогает тебе закрыть годовой отчет для инквизиции.
Меня тут же осенили знаком рассеченного круга. Причем левой рукой. Правая же, которой положено заканчивать исповедь, была занята: ею Панфий держал чашу.
Мы переглянулись с храмовником и приблизились к служке одновременно. Парень не подавал признаков жизни. Но, как показала практика, это все могло измениться в любой момент.
В отличие от меня Панфий не спешил проверить пульс, а сначала профилактически приложил кубком своего служку и только потом склонился над ним. Оттянул ему веко, убеждаясь, что да, одержимый. Хотя по дымящемуся телу это и так было ясно. Затем он так ловко обездвижил своего служку, оплетя веревками, что у меня зародилось сомнение: а не раскаявшийся ли передо мной разбойник?
— Я матросом по молодости был, — на мой так и не прозвучавший вопрос пояснил он.
Ага. Только вот неизвестно, под каким флагом плавал: имперским триколором или черным.
Когда служка был надежно зафиксирован на стуле, а я наконец отдышалась, то проблема с проведением обряда экзорцизма встала во всей своей красе. Хотя бы потому, что я очень смутно представляла, как изгнать демона из парня.
— Ну, давай начинай, — разрешил Панфий и сделал шаг назад.