Еще Вася изготовил по-настоящему сложный агрегат: специальный станочек, в мое время почему-то называемый "квадрант". По сути же – зажим для камня, позволяющий этот камень шлифовать под любым заранее установленным углом. Непростой станочек, Василий с ним пять дней провозился – и как раз успел к тому моменту, когда из флинта в сделанной Олей приспособе были "выпрессованы" многогранные стекляшки…
"Огранку" Маша делала на шкурке-"нулевке" (благо пара кусков ее завалялась в моей сумке, которую заботливо притащил к доктору Федулкин), а приводом служила бошевская дрель. Ну а для полировки стекол на том же отрезном диске клалась не шкурка, а кожаный кружок, обильно посыпаемый обыкновенной железной окалиной: оказывается, окись железа хотя и хуже окиси хрома для этой цели, но она хотя бы есть. Да и вообще, насколько я помнил из справочников "прошлого прошлого", сейчас стекла – например зеркальные – именно окалиной и полировали…
Малая механизация творит буквально чудеса, так что через две недели на "встречу с читателями" в дом Дворянского собрания не только Машка с Камиллой и Олей отправились "все в бриллиантах", но и Лере досталось, и Тане с Настей. Ну не все, но по дюжине блестелок к платьям прицепили.
А встреча была не простой: афиши гласили, что "знаменитый писатель Александр Волков расскажет о своих приключениях, сподвигших его на создание сей замечательной книги". К слову сказать, пока еще "замечательный" не означало "отличный"… в смысле, "очень хороший", а всего лишь указывало, что вещь легко "замечается" в ряду прочих, или что на нее "стоит обратить внимание".
Наглость – второе счастье, если она основана на глубоком анализе финансовых возможностей контингента. Мельников был, мягко говоря, изумлен предложением продажи билетов по пяти рублей, и не скрывал скепсиса. Дней пять не скрывал, пока билеты не закончились – но больше всего его изумило то, что первыми закончились билеты в организованную на сцене "театрального зала" френд-зону по двадцать пять рублей (двадцать четыре кресла) и первые два ряда партера по червонцу (пятьдесят кресел).
Всего же – за вычетом "арендного сбора" – трехчасовое кривляние перед публикой принесло мне как раз около трех тысяч рублей… для дома, для семьи. Но когда я уже устал рассказывать про смерчи на Оклахомщине (некогда практически вживую виденные мною на ютубе), я – даже несколько неожиданно для самого себя – вдруг поделился с уважаемой публикой "планами на будущее":
– А еще мне, откровенно говоря, обидно, что наша русская словесность столь мало известна в Америке. Вдвойне обидно потому, что там каждый десятый житель – русский, и мы могли бы нашу отечественную культуру донести через них и до прочих американцев. Я мечтаю… нет, я собираюсь, получив гонорары за мои книги здесь, в России, открыть где-нибудь в Филадельфии издательство, печатающие наши книги на английском языке. Ведь даже если не принимать во внимание, что при тамошних ценах на книги дело это чрезвычайно выгодное само по себе, хорошее отношение американцев к нашим промышленникам и торговцам может и иные денежные выгоды державе обеспечить…