Нет, все же тогда повезло и в четвертый раз – доктор Батенков и в этот раз не оставил жену без присмотра. Мне он не сказал, останавливалось у меня сердце или нет, но ребра, делая непрямой его массаж, все же поломал. Впрочем, это-то не очень и важно, важен результат: я остался жив.
Правда вот конечности "по привычке" отключились, это да… совсем отключились. И не только конечности, на этот раз я даже глаза открыть пару месяцев не мог. Зато мог дышать и даже тихонько стонать… так "постаныванием морзянки" я с окружающими и общался. Камилла говорила, что я еще немножко улыбаться почти сразу смог и именно то, что ее визиты в больницу (ориентируясь, вероятно, на звук ее голоса) отмечал улыбкой, и заставляло ее верить в то, что я снова выкарабкаюсь…
Ну а меня заставляло в это верить ее искреннее убеждение в том, что я выкарабкаюсь. Не сразу, конечно – но уже в начале двадцать пятого года я стал потихоньку рассказывать жене свою историю. А в апреле даже нарисовал (хотя и довольно паршиво) золотую статую в центральном холле Университета и само здание…
Рассказывать я ей это стал уже дома, куда меня перевезли из больницы. Правда переезд не повлиял на уровень внимания, оказываемого мне врачами: все так же дважды в день мне делали массаж, разнообразную (точнее своеобразную) гимнастику, благодаря чему к осени я потихоньку начал чувствовать собственные конечности. То есть они начали болеть, причем по мнению одних врачей от детренированности, а по мнению других – от излишней нагрузки на мышцы. На причины мне было наплевать, и я радовался тому, что Камилла давно уже успела синтезировать ибупрофен: он боль, конечно, полностью не снимал – но делал ее терпимой, а "заново привыкать к опиатам" у меня не было ни малейшего желания…
В декабре, когда я все же начал передвигаться по квартире, боль почти прошла: наверное просто все время лежать было просто неправильно, а когда я смог сидеть (хотя бы и в инвалидном кресле), стало правильно. Не знаю… может быть повлияло то, что я смог все же делом заняться, ну хоть каким-то действительно полезным делом. Сидя-то я по крайней мере мог не только с семьей поговорить – а после разговоров со Славой думать о больных конечностях стало просто некогда.
Триумвиат Струмилло-Петрашкевича, Антоневича и Джугашвили более чем успешно потратил денег из "Фонда Волкова" чуть больше двенадцати миллиардов, правда за полтора года. Перетащив из США почти три тысячи разных заводов, из которых более двухсот оказались по нынешним меркам "индустриальными гигантами". То есть заводами, на которых работало больше, чем по пять тысяч рабочих – и заводы эти были не только выстроены, но и обеспечены персоналом, под который, естественно, потребовалось выстроить всю инфраструктуру. То есть минимум новые города, в которых теперь проживало больше десяти миллионов человек. Треть из которых переселились в Россию из США, а всего оттуда перекочевало чуть больше семи миллионов…