Короче, я молодец, но имя мне Ваалон, то есть — сумасшедший. Ваалон или Ваня, мне глубоко параллельно. Лучше быть сумасшедшим, чем идиотом. Кратко рассказав, что случилось и приказав зажарить поросёнка, я пошёл обратно за брошенной травой, а со мной ещё пять молодых негров.
Отогнав гиен и грифов они быстро утащили и голову и копыта, я же подхватил брошенную мной охапку травы и пошёл снова в деревню, где начал, вязать из неё циновки. А потом и делать из её листьев крышу хижины. В общем, я весь день ходил по окрестностям и собирал ветки, старые палки, отрезал широкие листья и так далее.
И чуть было не проворил жаренного кабана, запах от которого, был настолько умопомрачительный, что его решили съесть и без меня. И опять пришлось работать древком копья, вбивая к себе почтительность, по-другому, почему-то меня не воспринимали.
Хижину, я в этот день так и не закончил. На следующий день, я сплёл стены, прикрепил к столбам и тонким балкам и собирался начать их обмазывать глиной, как услышал, что в деревне, начался, непонятный мне праздник.
Бросив своё занятие, пошёл на звук пения.
— "А унга сунга, унге, унга сун унге".
— Ёшкин кот, опять эти негры, что-то мутят и поют!
Вокруг костра, разожженного в центре деревни, бесились негры, припадочно трясясь и дрыгая отвислыми задницами. Тверк отдыхает! Вдоволь насмотревшись на их безумные танцы и не менее безумные песнопения, я спросил:
— Мне, кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?
— Зря я, это сделал. Один из воинов, бывший видимо здесь заводилой, внезапно заорал, показывая на меня рукой и вся толпа, крича и беснуясь, подхватила его крик.
— Ваалан, ваалан (сумасшедший, сумасшедший). И вся толпа бросилась на меня. Здесь были и старики и женщины, плюс ещё, половина моих воинов. Остальная же половина, решила уклониться и самостоятельно рассосалась. Это оказались как раз те, КТО КАК РАЗ ВЕРИЛ В МЕНЯ!
В смысле, кого я больше всех бил и поэтому, очень сильно сомневавшиеся в том, что они меня одолеют и сменят младшего вождя, которым я и был. Для меня положение усугублялось тем, что по своей глупости, я не взял ни копьё, ни дубинку. И только нож, был засунут в мои трусы, то есть в набедренную повязку.
Увидев, как разъярённая в танце толпа, с искажёнными злобой лицами ринулась ко мне, я сначала растерялся, а потом, почувствовал свою идентичность с ними.
— Я ЖЕ ТОЖЕ НЕГР, — подумал я, и аналогично взбесился. Крича, как действительно сумасшедший, я ринулся на них, выхватив из трусов свой нож, больше похожий на мачете.
— И опять блин, "всё смешалось в доме Облонских", как у Льва Толстого.