– Значит, ты утратила воспоминания детства. – В голосе Рэйвана слышалось участие.
Ванда перевела взгляд на окно, справляясь с чувствами.
– Верно, – кивнула она. – Я не помню мать. Все, что осталось, это некое ощущение тепла, будто от прикосновения. Сколько ни силилась, не выходило вспомнить хоть что-то. Соран говорит, что так боги пытаются защитить мое сердце от тоски.
Глядя на нее, Кристиан почувствовал, как гулко забилось сердце при ее последних словах. Хотел бы и он быть счастливцем, утратившим воспоминания. Но, видимо, богам угодно пытать его все эти годы, не даря забвения ни на мгновение. Его память так же ярка, обжигающе ярка, как будто все случилось вчера.
– Возможно, Соран прав, – глухо отозвался некромант.
– Но я хочу вспомнить. Прошлое – это то, что принадлежит мне. Моя тяжкая ноша и мое сокровище. Я бы многое отдала хоть за один момент. Но знаешь, я хочу поделиться с тобой. Ты первый человек, которому говорю это.
Она неожиданно улыбнулась и подалась вперед, в порыве чувств накрывая его руку, опущенную на стол, своей ладонью.
– Я польщен и благодарен за доверие, что бы это ни было.
Кристиан позволил Ванде в волнении сжать его ладонь в руках.
– Я сегодня чуть не свалилась с кланкея, когда это произошло, – прерывисто вздохнула она.
– Что? И ты сообщаешь об этом с улыбкой? – нахмурился Рэйван.
– Нет-нет! – мотнула головой Ванда. – Я хотела сказать, что была взволнованна. Я кое-что вспомнила. Совсем чуть-чуть, но это ведь прекрасно. Верно?
– Верно, – медленно проговорил в ответ Кристиан, внимательно слушая ее. – И когда же это произошло, позволь поинтересоваться?
– После занятий, когда я возвращалась в замок, – подтверждая его опасения, пояснила Ванда.
Выходит, в то же время, когда и его постигло непонятное видение… Приказав себе ничем не выдать истинных чувств, Рэйван едва улыбнулся, поощряя воодушевление невесты.
– Я сначала даже не поняла, что это за видение, – торопливо заговорила Ванда.
– Что же ты вспомнила? – мягко потребовал ответить Кристиан, ощущая, как ее рука дрожала от избытка эмоций под его пальцами.
– Вспомнила, как была с отцом в томаринском лесу. – Глаза Ванды распахнулись шире, наливаясь золотом. – Как раз в ту самую редкую пору, когда цветут яльмары. Я вспомнила слова отца, вспомнила, как шла по опавшим лепесткам. Это было невероятно! Понятия не имею, как мы там оказались и по какой причине. Но обязательно расспрошу его. Как ты думаешь, это ведь добрый знак?
Что он мог ответить девчушке, буквально утонув в ее бездонном золотом взгляде? Ванда искрилась от восторга. Будет ли он негодяем, подтвердив сейчас ее слова? Или был бы им, рассказав и о своем видении?