Взгляд Лейтона стал вопросительным, и он привычно склонил голову набок, хвала богам, потихоньку «остывая».
– Да-да, – сдаваясь, кивнула Ванда. – И для меня он снова стал героем. Он достойный человек. Но не вздумай сказать ему об этом.
Лейтон с сомнением поглядел на нее, и Ванда усмехнулась, прислоняясь к холодным перилам. Умай коснулся кончиками светящихся пальцев ее груди, там, где билось сердце, и снова глянул на нее.
– Да, – призналась Ванда, сама не понимая, почему так легко доверилась Лейтону. – Но я ничуть не влюблена. И не увлечена им. Просто Кристиан тронул мое сердце. И оно отзывается теплом каждый раз, когда вижу его. Понимаешь?
Лейтон медленно кивнул, мягко освещая их обоих бледно-голубым свечением.
– Ты когда-нибудь чувствовал что-то подобное? Твое сердце билось чаще при мысли о ком-то?
Умай снова кивнул, выражая легкую печаль.
– Сегодня мне наконец удалось найти немного времени и открыть твой ящик. Спасибо за тетради. Я уверена, что они мне очень пригодятся. Также я нашла один старый рисунок. Это был портрет женщины. Ты нарисовал его?
Снова кивок, и свечение умая стало ярче.
– Удивительно, но ее лицо кажется мне знакомым. Ты любил ее, Лейтон?
Видя, как друг утвердительно кивнул, Ванда вздохнула.
– Мне бы хотелось послушать о твоей жизни. Хотелось узнать о твоей любви. Я рада, что встретила тебя здесь, Лейтон.
Ванда протянула руку и умай принял ее, бережно пожимая.
– И сегодня я узнала один твой секрет, – добавила она, чувствуя, как друг крепче сжал ее пальцы. – Я хотела сказать, что поняла, почему инициалы на записях отличаются от твоего теперешнего имени. Лейтон – имя, что тебе дали перед богами. Верно?
Подтверждая кивком ее предположение, Лейтон осторожно освободил свою руку.
– Что же значат буквы Р. Д.? Ты загадочный парень, – пошутила Ванда. – Ты был талантливым художником. Явно учился на факультете боевой магии. И если знаешь наш девиз, то наверняка учился здесь. Ты ведь был студентом Арда. Я угадала?
В этот раз Лейтон не ответил. Ванда уже заметила, как вновь принялись идти опасными огненными трещинами его кости, чернея и пугая ее. Но умай сдержался в этот раз, усмиряя свою суть и возвращая обычный облик, так напоминавший призрак. Он опустил локти на свои колени, сцепляя пальцы в замок, и склонил голову, глядя на нижние ступеньки. Причудливые тени играли на них благодаря уличному освещению, проникавшему через высокие окна. Сейчас Лейтон походил на безумно уставшего человека, ушедшего в свои тревожные мысли.
– Тот рисунок возле инициалов, – снова заговорила Ванда. – Он очень похож на знак, который используют томаринские разбойники. Его ты нарисовал на моей руке. Я уверена, что судьба не просто так свела нас, Лейтон. Ты не похож на негодяя, которого мучает совесть и который оттого не может найти покоя. Как мне уже удалось выяснить, не упокоиться душам мешают три вещи: долг совести, несправедливость или незавершенное дело всей жизни. Ты хочешь завершить нечто? Или чувствуешь несправедливость? Я обязательно разгадаю твою тайну. И однажды провожу тебя в светлую обитель прекрасной Лейны. И при этом наверняка буду реветь в три ручья и мысленно обвинять тебя в том, что сбежал и бросил меня. Кто станет слушать мое вечернее нытье, Лейтон? Может, к хаосу все тайны? Буду эгоистичной и оставлю тебя здесь.