Элиас пожал плечами и вошел в помещение, подходя прямо к столу хозяина. Симпатичные девушки заулыбались, оглядывая его довольными плотоядными взглядами, очевидно, сочтя нового гостя весьма привлекательным. Их щеки покраснели, пульс участился. Температура тела дамочки, вдруг облизавшей губы маленьким алым язычком, даже успела повыситься на полградуса, что говорило о резкой вспышке возбуждения.
— Как скажешь, Анджей, — проговорил он, стараясь не обращать внимания на женщин. Впрочем, как ни странно, ему давалось это неожиданно легко, несмотря на голод. Перед мысленным взором то и дело вспыхивало совсем иное женское лицо, и Элиас ловил себя на том, что прочие его совсем не интересуют. — Но если ты не возражаешь, я перейду сразу к делу, — добавил он с железным спокойствием. — Я здесь для того, чтобы сообщить тебе не самую приятную новость.
— Правда? — усмехнулся древний, поцеловав белое, все еще лишенное укусов запястье одной из девушек. — И что же это за новость такая, что может расстроить меня в этот приятный момент?
— Я убил Шантера Кальвина. Твоего слугу.
Веселое лицо древнего мгновенно изменилось. Нет, улыбка не исчезла с тонких красных губ, бледные щеки без единой морщинки даже не дернулись. Однако кроваво-красные глаза уже не были такими спокойными и благодушными, как прежде. Теперь казалось, что где-то далеко в их глубине разверзлась бездна.
Анджей не подал виду, что что-то идет не так. Он повернулся по очереди к каждой девушке, проговорив:
— Идите, милые, мы закончим чуть позже…
Поцеловал внутреннюю сторону запястий каждой, и те мгновенно удалились, очевидно, приученные быть немыми тенями.
Других доноров вампиры, как правило, не слишком-то любили. Какое удовольствие в строптивой еде? Едой хочется наслаждаться, а не мучиться сначала ее добычей и приручением.
Впрочем, среди детей иочи находились и те, кто любили крики жертв. И даже их страдания. Элиас знал, что некоторые из древних поощряют среди своих слуг именно такое поведение. А если и не поощряют, то не осуждают. Вампиры по своей природе были хищниками, убийцами, созданными Тьмой для того, чтобы разносить эту самую Тьму дальше. И лишь с возрастом они становились все более похожи на людей. Когда их тела начинали функционировать не просто в точности, как людские, передавая оттенки вкусов, запахов, боли и наслаждения, но и гораздо совершеннее. Позволяя видеть мир в десятки раз ярче.
Вот тогда они начинали вспоминать все то, что было забыто за годы их новой жизни во Тьме, когда единственной мыслью был лишь голод. Тогда, как правило, они переставали испытывать удовольствие от чужой боли. Кроме того, в крови доноров все сильнее ощущались мельчайшие нюансы вкуса: гормоны страха или удовольствия. Или отвращения. Поэтому мало кто из вампиров предпочитал отрицательные эмоции жертвы.