И выходило так, что лишь Элиас среди всех сейчас не пил кровь…
— Что ж, думаю, можно начинать партию, — довольно оскалившись, проговорил Вечный Крик, позволив девушкам встать с коленей и уйти прочь. На лице одной из них отражалась тщательно скрытая боль. При этом она старалась улыбаться, несмотря на то, что у нее на руке оказались по меньшей мере три глубоких истерзанных раны от укуса.
Другие вампиры явно действовали осторожнее. Амадея отослала свою с вполне аккуратным, хотя еще и кровоточащим укусом, Вальдер напоследок поцеловал девочку в губы, и на лице той отразился почти детский восторг. Фирель красотку не прогонял, напротив, оставил сидеть спиной к себе, лицом — к столу. Одна его рука пряталась где-то под столом между ее ног. Она глупо улыбалась и краснела, а ее дыхание резко участилось. От укуса на ней остались лишь две едва заметные точки, которые, казалось, вот-вот исчезнут.
На шее Шианы и вовсе не было ни следа. Словно ничего не произошло.
Мелания слегка сдвинула брови, плохо понимая, как такое возможно.
В этот момент Элиас неведомым образом понял, о чем она думает. Он наклонился к ее уху и, едва касаясь ее кожи губами, прошептал:
— Кровь особенно сильных детей ночи обладает регенерационными свойствами. Если вампир хочет, он может заживить рану от укуса.
Договорив, Элиас бросил короткий тяжелый взгляд на Реджинальда, тот улыбался, как сытый кот, на губах которого хищно блестит чужая кровь.
— Но не все хотят.
Элиас все еще касался ее уха, поэтому Мелания хоть и воспринимала то, что он говорит, но с некоторым трудом.
Казалось, на каждое прикосновение древнего вампира ее тело реагировало само.
И только когда тот немного отстранился, чтобы вступить в игру и бросить на стол карты, некромантка смогла выдохнуть и вернуться мыслями к происходящему.
— Кстати, я забыл упомянуть, — проговорил вдруг Анджей, отвлекшись от Шианы, которая явно его весьма увлекала.
Его глаза блеснули, и Мелания впервые обратила внимание, что они не меняют цвет на нормальный. У этого спокойного, как океан во время штиля, члена шестерки радужки всегда были ярко-красными. А ведь даже у Вечного Крика, чтоб его гули отлюбили, они то и дело становились нормальными, придавая его внешности человеческий вид. Так было у всех… но не у Красного Лезвия. Может, поэтому его прозвали именно так?
— В качестве наших извинений за то, что мы, — продолжал Анджей, немного лениво указав на себя, Амадею и Реджинальда, — иногда устраивали собственные аукционы, я взял на себя смелость купить для вас новых доноров. Все девушки, что находятся в этом зале, ваши. Надеюсь, вам понравится и мы не будем больше вспоминать об этом незначительном инциденте.