Фрегоза подняла связку, позвенела ключами. Старые, ржавые, уже не нужные. Вот этот от подвала, там теперь и замка-то уже нет; этим, кажется, центральную дверь на ночь запирали, давно уже ни от кого не закрываться не надо; этому узорчатому ключику тоже пора на покой: клетку, в которой держали Смелого Льва, давно сломали и на всякие полезные вещи перековали; и вот этот тяжёлый ключ руки тоже помнят, орехи им куда как удобно было колоть. Фрегоза хихикнула. Знала бы одноглазая ведьма, для чего использовали ключ, которым можно было отпереть дверь в подземные хранилища дворца. Никаких особых сокровищ в тех хранилищах, конечно, не было, но всё равно…
Рука вдруг дрогнула, в сердце словно иглой кольнули. Фрегоза даже мигать забыла, облизала пересохшие губы, осторожно, словно змею ядовитую, положила связку на стол. Одним пальчиком отодвинула в сторону тёмный вычурный ключ, украшенный фиолетовым камешком, аметистом, если память не изменяет.
«Надо же, сколько лет не вспоминала, а увидела, сразу словно перед глазами всё появилось. Фигура согнутая, высохшая, одежды тёмные, скрюченные руки, глаз, злобой сверкающий. Шаги — шарк, шарк, шарк — по всему дворцу, никуда не скроешься. Голос этот скрипучий, вечно недовольный… И ключи на поясе. Всё с собой таскала, никому не доверяла, видно, важное что-то хранила у себя. И вот этот ключик отдельно на верёвочке висел. Ни разу не видела, чтобы она им что-то открывала, но ведь нужен же был для чего-то, несомненно, нужен. Интересно, где Лависса умудрилась эту связку откопать? Сколько лет с тех пор прошло, весь дворец уже не по разу перестроили, мебель переставили, поменяли, от прежних времён ничего почти не осталось, а гляди ж ты — завалялись ключики без пригляду, и не наткнулся никто, не сыскал».
Фрегоза осторожно отцепила памятный ключик от общего кольца, повертела, разглядывая. Камешек тускло отсверкнул фиолетовым лучом, словно колдунья на миг глаз свой всевидящий приоткрыла. И опять сердце зашлось в испуге. Ну и что с этим ключом теперь делать? А ноги уже сами несли в правое крыло дворца, по лестницам, по переходам, туда, где никто жить не хочет, куда и сама хорошо, если раз в месяц заглядывала, где почти всё осталось так, как было при жизни прежней хозяйки, и где, несмотря на все уборки и покраски, всё равно стойко пахло ведьмой. Злобой её пахло, ненавистью сухой и горькой, тоской и одиночеством.
Дверь жалобно скрипнула, внутри было темно. Фрегоза раздвинула тяжёлые шторы, но веселее не стало. Мрачное, угрюмое помещение, в котором даже стены верны прежней хозяйке. Ну и что мы тут имеем? Всё уже осмотрено и проверено не единожды. До чего же не хотелось заходить в эту комнату в первый раз! Ведь точно знала, что растаяла волшебница, в лужу грязной воды превратилась, а всё равно душа трепетала, и ноги подгибались. Порог переступила, глаза зажмурены, дышать боязно, а вдруг… Никакого вдруг, конечно, не случилось. Но страх тот запомнился на всю жизнь.