Мне еще вчера рассказали, что каждая подданная герцогства обязана ежемесячно заполнять три накопителя (обычных, не больших и не маленьких, которые тоже бывают) в качестве налога. Что значило сливать в пользу государства всю накопленную женщиной примерно за два дня ману.
Заполняли маной накопители в помещениях налоговой службы, которые находились едва ли не на каждой улице. О сданном объеме делали соответствующую отметку в документах. Ближайший офис местной налоговой, кстати, всего через два дома от нашего кафе. Липа показала мне его, когда мы гуляли с ней вчера утром около фонтана. И сообщила, что обеспечивать энергией герцогство – главная обязанность любой подданной.
– Еще четыре «фирменных», Пупсик, – сказала Липа.
– Вместе с этими двумя? – спросил я.
Поставил на поднос, с которым пришла девушка, две чашки с кофе.
Щеки Липы от духоты покрылись румянцем, в ее взгляде я видел усталость.
– Нет, это новый заказ. И приготовься: в бильярдной сразу два стола запросили счет. Так что скоро за теми столиками появятся новые гости. И первым делом, наверняка, закажут твой кофе.
– Меня уже тошнит от запаха мионского крема, – пробормотал я.
«Могу сменить его на другой», – сказал Ордош.
«Нет уж, тогда мне придется варить несколько видов «фирменного» кофе».
– Что ты сказал? – перекрикивая шум, спросила Липа.
– Хорошо, говорю. Относи эти чашки и возвращайся за следующей партией.
– Хоть бы сок кто-нибудь заказал, или чай. Надоело уже таскать только алкоголь и этот кофе. Да и набегалась – сил нет.
– Потерпи, – сказал я. – Через два часа перестанем впускать новых гостей. Беготни станет поменьше.
Липа усмехнулась, поправила шпильку, что удерживала челку, не позволяя той падать на глаза.
– Никак не привыкну к тому, что меня успокаивает мужчина, – сказала она. – Очень… странно это. И ты странный, Пупсик.
– Ты мне уже об этом говорила, – сказал я. – И не только ты. Беги, кофе остывает.
– Ха! А ты научился командовать женщинами, Пупсик, – сказала Елка. – Это прикольно.
Елке почти весь день приходилось слоняться без дела, после того как унесли бильярдные столы. Большую часть времени она проводила теперь на кухне, у поваров. Но иногда, как сейчас, замирала рядом с барной стойкой. И хитрыми кошачьими глазами наблюдала за моей работой.
– Да какие они женщины, – сказал я. – Девочки. Почти дети.
– Знаешь, мне чо-то все чаще кажется, что ты не мужик, – сказала Елка.
– А кто?
– Переодетая в неправильного мужика баба.
«Не понял, – сказал я. – Нас оскорбили или похвалили?»
«Привыкай, друг мой, – сказал Ордош. – Твое желание вести себя по-мужски, в глазах местных наделяет тебя женственностью».