«Женоподобным мужчиной, ты хотел сказать?»
– Э-э-э… вспомню, – пообещала Елка. – Это… Пупсик, так нам понадобятся голуби?
– Без разницы, какие птицы, – сказал я. – Хоть курицы и утки. Живые. И больше десяти. Без них лечения не будет.
– Прикольно. Это… я должна уйти!
Елка вскочила с кровати и завертела головой в поисках одежды.
***
Мне снились орды демонов, огромные слепни с хвостами скорпионов… и голая Елка. Елка протягивала ко мне руки и говорила:
– Проснись, Пупсик! Пупсик, просыпайся!
Я открыл глаза, сфокусировал взгляд и увидел склонившуюся надо мной Елку. Не в том виде, в каком она была в моем сне, а одетую, даже в мокром плаще.
Холодная капля упала мне на живот, заставив его покрыться гусиной кожей.
Я провел рукой по кровати, разыскивая одеяло.
– Вставай, Пупсик. Мы все приготовили.
– Что?
Веки слишком тяжелые. Я закрыл глаза, собираясь снова увидеть Елку без одежды.
– Мы привезли птиц, – сказала Елка. – Двадцать штук. Десяток куриц и десять голубей.
– Зачем?
– Чтобы лечить синюшку. Ты чо, забыл?
– Сейчас? – спросил я.
Приоткрыл один глаз. Елка по-прежнему в плаще.
– Конечно! – сказала Елка. – Чо время-то терять? Ей с каждым днем становится все хуже!
– Кому?
– Так… больной! Кому же еще?! Поднимайся, Пупсик! Нам надо ехать!
Я вздрогнул от прикосновения влажный рук. Елка принялась меня трясти.
– Ехать?
– Да! Нас ждет коляска.
Я издал тоскливый стон, сел, скрестив ноги. Переспросил:
– Что нас ждет?
Взглянул за окно. На улице все еще темно, и, судя по звукам, идет дождь.
– Я принесла тебе плащ, – сказала Елка. – Одевайся.
***
Я шагнул на мостовую и замер. Крупные капли дождя застучали по капюшону плаща, по моим плечам. Я подставил холодным струйкам ладонь, и та мгновенно стала мокрой. Посмотрел по сторонам.
Капли ударялись о булыжники мостовой, разлетаясь брызгами. Хлестали по спинам и бокам запряженных в коляску лошадей, заставляя тех фыркать. Сливались в тонкие наклонные струи, проносясь к земле и поблескивая в матово-белом свете фонарей.
Я зажмурился и вдохнул полной грудью. В воздухе почувствовал уже привычный запах конского навоза и… дождя.
«Петрикор», – подсказал Ордош.
«Что?»
«Так называли запах дождя в твоем родном мире. Ты когда-то читал об этом. «Петра» – камень, «ихор» – жидкость, которая течет в жилах богов».
«В последний раз я стоял под дождем больше ста лет назад, – сказал я. – Как много всего я успел позабыть: даже этот запах».
«Не переживай, – сказал Ордош. – Вспомнишь».
Елка дернула меня за руку. Тень капюшона скрывала верхнюю часть лица девушки: я видел лишь ее губы и подбородок.