— Чей ты?
— О господин, моя мать — госпожа Зубейда.
— Я никогда не видел тебя, — проговорил ар-Рашид.
А Масрур меж тем про себя бормотал, что он, мол, уже рассказывал об этом ар-Рашиду, но вслух не говорил ничего.
Тогда ар-Рашид громко крикнул Масрура, потому что тот все еще стоял в соседней комнате.
— Подойди ко мне! — позвал он Мухаммеда. Тот подошел и поцеловал руку халифа и по велению ар-Рашида сел.
— Так Зубейда — твоя мать? — спросил он.
— Да, о повелитель правоверных.
— О брат, — обратился ар-Рашид к везиру, — я не успокоюсь, пока не разузнаю, в чем тут дело.
Ар-Рашид встал и вместе с Джафаром вошел в покои Зубейды и сел, а перед ним сел его везир Джафар.
— Позови-ка свою госпожу, — приказал он одному слуге.
Слуга доложил Зубейде о приходе ар-Рашида, и она тут же вышла и села за завесой.
— О дочь моего дяди, — обратился ар-Рашид к жене, — это твой сын?
— Да, о повелитель правоверных.
— От кого же он?
— О господин, от везира Джафара.
Джафар затрясся от страха, побледнел и воскликнул:
— О госпожа, что за шутки в таком высоком месте? Ради Аллаха, не нужно шутить, а то у меня кровь стынет в жилах!
— Я говорю только правду, — промолвила Зубейда.
— Смилуйся, о госпожа! — взмолился Джафар, а она только засмеялась в ответ.
— Здесь не до смеха, — проговорил ар-Рашид.
— О повелитель правоверных, — спросила Зубейда, — разве ты забыл этого мальчика?
Она вытащила письмо и протянула ар-Рашиду. Тот взял, прочитал и воскликнул:
— Клянусь Аллахом, теперь вспомнил.
Он протянул письмо Джафару, тот также прочитал его и воскликнул:
— Да, клянусь Аллахом, это же найденный мальчик!
— С чем ты пожаловал ко мне? — спросила Зубейда ар-Рашида.
— О госпожа моя, — ответил ар-Рашид, — «пока привезут из Ирака лекарство, больной умрет»[37]. Клянусь Аллахом, я не смогу прийти в себя раньше чем через месяц.
После паузы он спросил:
— О дочь моего дяди, чему ты научила его?
— Клянусь твоей жизнью, о повелитель правоверных, нет на земле равных ему по голосу и игре на лютне. До сего часа он не знал, что он найденыш, и считал себя нашим сыном.
— Да возликует его сердце, — проговорил ар-Рашид, — он и есть наш сын.
По велению ар-Рашида Мухаммеду принесли халат ценой в тысячу динаров. Он очень обрадовался и велел подать лютню. Взяв лютню, он прижал ее к груди и запел, а голос его был нежнее, чем ореховое масло, слаще, чем вода в Евфрате. Вот эта песня:
Деревья в Ябрине
[38] колышутся от ветерка —
Колеблется так при ходьбе ее тело слегка,
Как будто копья рудайнийского
[39] длинное древко,
Пред тем как метнуть его в небо, качает рука.