Нет, медленнее, в ущелье что-то случилось. Конечно, она сильно дёрнула крепление, каменная крошка посыпалась и вдруг отвалилась целая плита. Елена успела отскочить, но Круминь всё равно ругался… А на месте плиты открылась расщелина. И она спустилась вниз на лебёдке. Отверстие было узкое, еле протиснулась, но за ним начиналась настоящая пещера. А на дне…
Что бы там она не нашла на дне, вспомнить это не удавалось. Хуже – Лена знала со стопроцентной точностью, что никакой пещеры она не находила. Ни в одном отчёте пещера в районе объекта «Кольцо» не упоминалась.
От напряжения начала болеть голова. Ладно, чёрт с ней, с пещерой. Крутим дальше.
Голос Маслова в динамиках: «Командир, давайте скорее сюда!» – «Что случилось?!» – «Не знаю… Но плохо… Скорее!» Рывок лебёдки, полёт на предельной скорости к кратеру, попытки вызвать хоть кого-нибудь из группы Вероники. Тишина в шлемофоне. Склоны кратера под днищем шлюпки, неожиданно близкая стена пенной шапки…
Стоп! – оборвала она себя. Остальное вспоминать не нужно. Это она проходила, это и так всю жизнь стоять перед глазами будет. Попытаемся зайти с другой стороны. Должен же где-то быть этот чёртов разрыв, нестыковка воспоминаний.
Итак, последний день на орбите… Раньше! Утро, она просыпается у себя в каюте, натягивает шорты идёт в душ… Раньше! Вечер, Ника уходит к себе. «Пойду, хоть нормально высплюсь. Завтра спать в стасисе, а для меня это одни мученья»… Раньше! Вероника стягивает гермошлем: «Неужели закончили? Прямо не верится. Я, по правде говоря, подустала»… Раньше! Громада «Колумба» надвигается на шлюпку. Круминь направляет машину в створ внешнего шлюза. Вероника на заднем кресле, улыбается и украдкой показывает язык… Раньше!.. Бах! Вспышка, запрокинутое лицо…
Вот она, эта точка, в которой не действуют причинно-следственные связи, в которой воспоминания будто склеены. Склеены наспех, небрежно, как попало. И никаких чрезвычайных происшествий. Вообще никаких происшествий за всю экспедицию! Что же это такое?!
В памяти всплыло слово – «шизофрения». Оно было земным, домашним. Лена повертела слово на языке, перекатывая его из стороны в сторону. «Шизофрения. Самая обыкновенная шизофрения, с кем не бывает? Разуметься, в экспедиции больше ходить не придётся, из космофлота спишут вчистую. Жалко… Ну, и пусть! Буду с Андреем зато всегда рядом. Ника станет в гости приезжать во время отпуска – как я к ней когда-то. Как она там говорила? Ребёночка? Рожу ребёночка. Ничего страшного, подумаешь, шизофрения. Крыша немного поехала».
Слово было не страшное. Но не хотело оно подходить по размеру к её склеенным воспоминаниям. А подходило что-то совсем другое. Чему не было названия, а только маленькая закорючка. Буквочка, «сигма». Откуда взялась эта буквочка? А, ну да, разумеется. Когда-то давно, ещё в академии, Вероника рассказывала о своей работе на Лунной базе. Сектор «сигма» – там изолировали космонавтов с неизвестными земной медицине болезнями. Часто – навсегда.