— Голову береги…
Поздно. Роза успела удариться макушкой о потолок, который был здесь таким низким, что сесть, выпрямив спину, было невозможно.
Я подвинулась, чтобы освободить место.
— Зато здесь воздуха больше.
Больше из-за ветра, дующего сквозь дырявую крышу.
— И никто через тебя ночью не полезет, если приспичило в туалет. Хотя, с другой стороны, если приспичит тебе, придется спускаться и подниматься в кромешной темноте.
— Спасибо, что позвала к себе, — сказала Роза, потирая голову. — Мое прежнее место кто-то занял. Там было не так классно, как здесь.
— Классно?
— Ну, мы же теперь вместе, не так ли? — Она улыбнулась.
Теперь у меня появилась компания, и проблема вместе с ней. Я обменяла одну из сигарет, что дала мне Марта, на кусок хлеба с маргарином. И как мне теперь есть его на глазах у Розы? Я собиралась приберечь этот кусочек на утро, надеясь, что никто не украдет его, пока я сплю, и крысы до него не доберутся. Крысы на верхних балках, которые питались лучше заключенных на нарах под ними.
Но голод оказался сильнее вежливости. Я вытащила хлеб и начала осторожно откусывать корочку. Я старалась жевать как можно тише. Но бесполезно. Роза сглотнула и деликатно отвернулась.
— Вот, возьми немного, — сказала я ей.
— Ты это мне? О, спасибо, я сыта, — солгала она. — Ни крошки больше проглотить не смогу.
— Не глупи.
— Ну, если ты настаиваешь…
Дальше мы старались жевать тихо вместе. Я подбирала каждую крошку, упавшую на платье, Роза их стряхивала.
Затем я скрючилась, чтобы стащить свои дурацкие башмаки. Помимо того, что они натирали до жутких волдырей, они служили подушкой.
Роза вдруг подняла голову, как белочка, которая проверяет орех, пытаясь определить, целый он или гнилой.
— Слышишь хруст? — спросила она.
— Крысы.
— Нет, — покачала головой Роза. — Не крысы и не клопы.
Я повернулась, пытаясь устроиться поудобнее.
— Это ты! — сказала Роза. — Это ты хрустишь.
— Да нет же!
— А я говорю, хрустишь.
— У тебя разыгралось воображение.
— Ну, если так…
— А кто сказал, что хрустеть — преступление? — рассердилась я. — Могу хрустеть, сколько захочу.
— Совершенно верно. Но если я слышу, как хрустит модный журнал из примерочной, значит, и кто-то еще тоже это слышит.
Я покраснела от смущения и вытащила из рукава «Модный календарь», который пролежал там целый день.
— А тебе известно, что Они с тобой сделают, если поймают тебя на этой краже?
Я не знала точно, каким должно быть наказание за мой проступок, но понимала, что оно будет малоприятным.
— Да ладно, всего лишь журнал, — притворно заулыбалась я.
— Все равно воровство.