Спокойной ночи. Эти слова не для Биркенау.
Пауза.
— Элла, рассказать тебе сказку на ночь?
— Нет.
Еще пауза.
— Элла…
— Ну, что еще? — Я повернулась на комковатом соломенном матрасе.
— Я рада, что встретила тебя здесь, — раздался голос Розы в темноте. — Хлеб — это хорошо, но друзья лучше.
Спать я не могла. Это не были угрызения совести из-за кражи… то есть заимствования. И это не был голод. Я не могла уснуть, потому что Роза храпела. Не раскатисто, как мой дед в соседней комнате. Это было тихое сопение, которое было бы даже милым, если бы она не лежала рядом.
Как на моем месте поступила бы Марта?
Ткнула бы ее под ребра.
— Мм, щекотно, — пробормотала Роза, не просыпаясь.
Я лежала без сна, запрещая себе думать о чем-либо, кроме будущей вышивки на жакете.
Свисток, как всегда, раздался в половину пятого. Мы соскочили с коек и помчались на перекличку. Этот свисток раздавался дважды в день, утром и вечером, всех полосатых пересчитывали, чтобы убедиться, что никто не сбежал ночью. Хотя побег на волю был фантастикой. У охранников были списки. Имен в этих списках не было, имена есть только у людей, у нас же были номера. Они были на нашивке над левым карманом робы у каждого полосатого.
Кроме номеров на робе имелся винкель — пришитый рядом с номером треугольный кусочек ткани. Винкели различались по цвету, и каждый цвет говорил, почему Они решили, что ты недостоин больше жить в нормальном мире.
У большинства капо винкели были зелеными. Это означало, что до попадания в Биркенау они были уголовниками. Значок Розы был красным, и он говорил, что она — политический враг. Это казалось безумием. Какую политическую угрозу могла представлять эта глупенькая фантазерка? Еще Они терпеть не могли любителей читать книги. Так же как и людей моей веры. За то, что ты поклоняешься «неправильному» богу, тебе полагалось носить шестиугольную желтую звезду. Она напоминала те звездочки, что мы получали в школе за хорошую работу, но эта звезда означала, что ты занимаешь самую нижнюю ступеньку лагерной лестницы. Желтые звезды были у большинства полосатых, и с такими обращались хуже всего. Мы были людьми только наполовину. Меньше чем людьми. Расходным материалом.
Я ненавидела свою звезду. Я ненавидела винкели и списки. Ненавидела, что одни люди запирают других людей и вешают на них ярлык: ты другой. И как только ярлык наклеен, другие могут обращаться с тобой как с вещью. Это так глупо. Я не винкель или номер. Я Элла!
Поначалу такая практика не казалась трагедией. Все начиналось с мелочей. Нас просто последними включали в состав школьных спортивных команд (потому что