Линд был у них дома. Пока Эллен Стеен умирала на пляже, он позаботился о том, чтобы нанести ее кровь на когти рыси.
– Но зачем ты его отравил?
– Просто чтобы убедиться, что вы действительно отправитесь на север. Корнелиуссена я устранил, место было свободно, и я знал, что единственное, что может развеять все сомнения, – это серьезная болезнь отца.
– А если бы он умер? Если бы Корнелиуссен умер? Сколько людей ты собирался свести в могилу?
Линд улыбнулся.
– Сколько людей ты согласился бы свести в могилу ради того, чтобы Карианне жила? Никого? Насколько я тебя знаю, ты бы стоял у ее смертного одра и рыдал, но в то же время сохранил бы свое безупречное тело. Корнелиуссен жив, Рейнхард жив, убивать их я не собирался, так что не вижу никакой проблемы.
– Линея мертва.
Линд достал что-то, похожее на скальпель. Острая сталь засверкала.
– Жестко играешь. Как-то не по-слюнтяйски.
Линд демонстративно разглядывал острый инструмент.
– Скажи-ка и, пожалуйста, не ври… Ведь что бы ты ни сказал, от моего замысла тебе не убежать.
Никлас, который все это время думал только о безопасности Карианне, впервые почувствовал, что боится. Боится за свою жизнь!
– Если бы можно было прокрутить историю назад и сделать все по-другому, ты бы позволил Линее и Сульвейг Элвенес жить и приговорил бы Карианне к смерти? Да? Как бы ты поступил?
– Мог появиться донор.
Линд сплюнул.
– У тебя даже не хватает храбрости ответить честно! Опять строишь из себя героя! Отвечай! Что бы ты сделал?
– Я бы позволил Линее вырасти.
– Жаль, что Карианне тебя не слышит. Обещаю тебе, я передам ей эти слова, – Линд снова взглянул на часы. – Нам нужно закончить кое-какую писанину. Готов?
Линд хитро улыбнулся.
– Эта история не должна закончиться плохо – это было бы неправильно. Согласен?
Линд сел за стол, на нем лежал блокнот.
– Как мы начнем? «Дорогая Карианне» – звучит неплохо, а?
– Чего ты хочешь? – Никласа охватил страх.
Линд обернулся.
– Я думал, все ясно. Спасти Карианне, пожертвовать тобой. Ну, хорошо, тогда я напишу «Дорогая Карианне».
Никлас видел, как Линд водил ручкой по листу бумаги: «Не знаю, жив я буду или нет в тот момент, когда ты прочтешь эти строки». Линд взглянул на Никласа, чтобы убедиться, что он слушает. «Несмотря на то, каким образом (хотя и вовсе не добровольно) была извлечена эта почка, я от всей души желаю, чтобы она подарила тебе жизнь. Карианне, надеюсь, ты не дашь злости или горю ослепить тебя и позволишь части моего тела навсегда занять место в тебе. Желаю тебе никогда не испытать того, что пришлось пережить мне».