Женщина внимательно оглядела игрушку, явно не выражая никаких чувств.
– Фарфоровая кукла…
– Старая?
Она кивнула, не сводя глаз с игрушки. Краски поблекли. Платье, когда-то, видимо, черное, стало бледно-серым, а белоснежное тело на плечах пожелтело. Она осторожно высвободила куклу и поднесла ее к глазам.
– Не нравится мне это…
– Наверняка просто кто-то отпустил игрушку искать нового хозяина.
Она продолжала разглядывать куклу, осторожно поворачивая ее в руках.
– Таких давно не продают. А тут сразу две… Это похоже на… какое-то предупреждение.
– Ну Ада!
– Как будто… не знаю…
Он обнял ее:
– Ну что?
Она вздохнула:
– Как будто кто-то выплескивает свое отчаянье.
Evil walks behind you
Evil sleeps beside you
Evil talks arouse you
– Ты когда-нибудь думал, о чем поет этот хрипатый придурок? – Двенадцатилетний парнишка, развалясь, сидел на пассажирском сиденье.
– Вообще-то, нет. Суть в том, что из-за него у меня сосет под ложечкой.
– Да брось ты! – Мальчик закатил глаза – Кассеты уже сто лет никто не слушает.
– В наши машины CD-плееры не ставят, – комиссар полиции Рино Карлсен ласково похлопал по приборной панели машины и лукаво взглянул на сына, – И знаешь почему?
Парень опять покривился.
– Это зона-свободная-от-хип-хопа. Похоже, уже почти единственная. В этих стенах нет места для Пуффи Дуффи или Даст Дэдди.
– Пафф Дэдди. Кстати, его теперь зовут П. Дидди.
– Какая разница. Никакие сутулые товарищи в вязаных шапочках и спущенных штанах не смогут выкрикивать свои обвинения в этой колымаге.
– А ты в курсе, что восьмидесятые – это древние времена?
– Однажды я обращу тебя в правильную веру, Иоаким. Готовься.
Иоаким Карлсен натянул шапку на глаза и демонстративно вздохнул. Вообще-то он гордился отцом, его мысли казались мальчишке забавными. Определенно, он классный папа, не такой, как у всех, и не только потому, что работает в полиции, просто его колесо истории остановилось примерно двадцать пять лет назад. Было сложно себе представить, что отец когда-нибудь покинет свои золотые восьмидесятые. Когда мальчик спросил у матери, почему они с отцом развелись, та тоже сказала что-то подобное.
– Мы переросли друг друга, – объяснила она, – то есть я-то выросла, а вот он – нет. Иоаким отлично понимал, о чем она. Ведь даже голубой «вольво» был тем же самым, что и в 1985 году. Рино Карлсен давным-давно нашел самого себя и не видел необходимости в переменах.
– Я тебя у заправки высажу. Не знаю, когда попаду домой. У нас новое дело.
– Убийство, изнасилование или кто-то пописал в общественном месте?